Кристоф Рансмайр - Ужасы льдов и мрака

Карл Вайпрехт

Теперь у них есть досуг – досуг пленников. Для своего освобождения они ничего сделать не могут. Так же одержимо, как сражались с ледовыми преградами, они теперь сражаются с однообразием. С временем. Шьют из парусины защитные накидки и мешки для провианта, по два, по три раза ставят на сапоги новые подметки, натягивают над палубой брезент, готовят корабль к зимовке, – полезной работы недостает, она слишком быстро подходит к концу. Матросы сооружают вокруг «Тегетхофа» постройки изо льда, сперва отхожее место, потом стены, дома, башни (!), а после, с прямо-таки яростным рвением, крепости и дворцы. Распиливают ледяные пласты и выкладывают из искристых кирпичей арки ворот и стрельчатые окна, сквозь которые будет улетать время. Хорошо, что при подвижках льда – могучие сжатия еще впереди! – эти здания и города снова и снова рушатся и тонут. Можно начать сначала, все восстановить и выстроить даже больше и краше прежнего. В многодневных тяжких трудах они прокладывают сквозь торосы улицы и дороги, выравнивают твердокаменное море, заливают водой и, привязав к войлочным сапогам полозья, катаются на коньках. Машинист Криш, смеясь, обучает матросов. Однако южане и тут быстро достигают недюжинной ловкости и проворства, так что в конце концов даже играют на коньках в шары. Вайпрехт остается серьезен. Он никогда почти не выказывал сомнений в ходе экспедиции и разочарования, вот и теперь, когда они мало-помалу обживаются в своем плену, он мало участвует в их беззаботности. Ночи напролет сидит один в наблюдательной палатке, поставленной по его распоряжению на льду, ведет метеорологические, астрономические и океанографические журналы, отмечает колебания земного магнетизма, записывает длинные столбцы цифр, вычисляет причудливый курс дрейфа, замеряет лотом морские глубины, описывает, подсчитывает, проясняет взаимосвязи. Он весь внимание.

Чтобы увлекаться природой, нет нужды быть кабинетным ученым, который видит в тычинках цветка только признак его класса, в насекомом – объект для микроскопа, а в горе – камень, однако, с другой стороны, нет и нужды быть сентиментальным энтузиастом, который приходит в восторг от мерцания звезд и в банальном своем восхищении перед величественной молнией, может статься, знать не знает об извечных законах, каким подчинено в природе всё и вся. В изучении загадок, которыми окружает нас природа, наиболее полно выражается стремление мыслящего человека к прогрессу. Когда Ньютон из простого наблюдения вывел непреложные законы, составляющие основу движения небесных тел, всей небесной механики и существования Земли, на которой мы живем, он не только выработал формулы, но подтолкнул вперед все мыслящее человечество, подняв его в собственных глазах и показав, на что способен человеческий разум.

Кто вправду желает восхищаться природой, пусть наблюдает ее в крайностях. В тропиках, в полном ее расцвете и изобилии, в роскошном летнем уборе, любуясь которым очень легко проглядеть главное, и у полюсов, во всей скудости, каковая, однако ж, куда как ясно и отчетливо выявляет великолепную внутреннюю структуру. В тропиках взгляд запутывается в великом множестве деталей, сплошь вызывающих восхищение, здесь, за отсутствием оных, он обращается к внушительному целому, за отсутствием продукта – к производящим силам. Внимание, не отвлекаясь на частное, сосредоточивается на самих природных силах.

Карл Вайпрехт

Жизнь на корабле течет в тесноте и скученности, и все члены команды близко знакомятся между собой: Карлсен, в молодости отыскавший на Новой Земле зимовье великого Баренца, Клотц, побывавший на высочайших пиках, умеющий ходить по канатам и заваривать целебные настои, Пьетро Фаллезич, участвовавший в строительстве Суэцкого канала и рассказывающий невероятные истории про Египет, заядлый курильщик боцман Лузина, гармонист Марола и остальные – все они сообщают друг другу повести своей жизни, снова и снова, в разных вариантах; только у их начальников дружбы не выходит. Меж ними начинается отчуждение. Пайер горюет о потерянном времени. Ему хочется открывать новые земли и морские пути, хочется ездить на собаках по неизученным местам, ему тесно в наблюдательной палатке, он жаждет вернуться с замечательной космографической новостью, чтобы встретили его бурным ликованием. Для Вайпрехта море, где они сейчас дрейфуют, тоже достаточно неизученно и ново. Работы и без того полным-полно; сведения, которые он собирает, послужат науке, а не национальному честолюбию, жаждущему теперь любой ценой покорить и Северный полюс; но ведь Северный полюс для науки ничуть не важнее любой другой точки Крайнего Севера; обуявшая весь мир погоня за славой первооткрывателей и высокоширотными рекордами ему претит, он предпочитает воротиться домой с надежными результатами и без людских потерь, нежели с приблизительным наброском ледовой земли. Новые территории, конечно, дело хорошее. Но не ради одной только славы и не любой ценой. В этом Пайер, безусловно, с ним согласен, и все же вернуться домой без успеха, без новой земли для него позорнее смерти. Словеса, говорит Вайпрехт. Мечты Пайера целиком сосредоточены на огромных ледяных горах, что высятся средь окрестной пустыни, – эти великаны явно оторвались не от глетчеров Новой Земли, слишком они огромны для тамошнего побережья, слишком могучи, нет, эти горы принесло сюда от другой, неведомой земли, и он, Пайер, непременно ее найдет.