Джен Лин-Лью - Путь лапши. От Китая до Италии

После того как они устроились, мы разговорились. Они только что приехали из Таджикистана, где совершили недельное путешествие по Памирскому тракту, одной из самых живописных дорог в регионе, которая тянется вдоль крутых горных склонов, усыпанных деревушками и озерами.

На следующий вечер мы пригласили их присоединиться к нам за ужином в соседнем доме, где живут дунгане – этническое меньшинство, которое в Китае называется «хуэй». Этот народ мигрировал в Среднюю Азию после мусульманского восстания в 1800-х, и их потомки составляли довольно значительную часть населения Киргизии.

Мне показалось любопытным, что дунгане привезли с собой многие свои блюда. Но хотя нам подали восхитительные фрукты, орехи и пироги, основное блюдо очень разочаровало: вытянутая вручную лапша была неприятно толстой и плавала в совершенно пустом и водянистом соусе. И были еще проблемы с рассадкой. В Средней Азии еду подают на низком столике, установленном на возвышении, расположенном в одной стороне гостиной. Джейн, Крэйг и я без особого труда устроились на этом возвышении, а ноги уместили под столик. Однако Ганс никак не мог усесться. «Что происходит, Ганс?» – громко спросила Джейн. «У меня не получается сесть!» – наконец объяснил он. Тогда наши хозяева пересадили нас за стоявший рядом стол западного образца. Многие западные гости, как оказалось, сталкиваются с той же проблемой.

У Ганса также оказались проблемы со слухом. Поэтому говорила в основном Джейн, которая рассказала нам, что ее муж был выдающимся нейрохирургом, который практиковал в Бостоне, недалеко от того места, где вырос Крэйг, а Джейн работала учителем. После выхода на пенсию половину времени они проводили в Сан-Диего, где я жила в детстве, а вторую половину – в Сиднее. Однако в основном они были в дороге: навещали внуков и смотрели мир. Джейн с теплотой вспоминала молодые годы, даже те, когда им приходилось нелегко – до того, как устроилась карьера Ганса. И с ностальгией рассказывала о своих поездках в Китай. Также она рассказала нам о своих планах съездить в этом же году в Непал, но уже не с Гансом, а с подругой, и совершить пеший переход по треку Аннапурна продолжительностью в несколько недель, что, конечно же, вызвало интерес моего мужа, поскольку он всегда мечтал сделать то же самое. Несмотря на разные физические возможности, она и Ганс определенно неплохо ладили, и мне было отрадно наблюдать за парой, у которой годы не отняли жажду приключений.

После ужина я спросила у Джейн, что, по ее мнению, является залогом семейного счастья. Она призадумалась лишь на секунду и ответила: «Всегда поддерживай своего мужа в его мечтаниях и устремлениях».

И с этим напутствием я отправилась в недельное восхождение на вершины, столь дорогие сердцу моего любимого.

Утром мы всей многочисленной командой отправились к начальному пункту нашего пути. Наш гид, недавний выпускник института по имени Анарбек, рассказал нам, что в течение недели нам предстоит пройти по двум дорогам на высоте двенадцать тысяч футов. Он и один из носильщиков оказались этническими киргизами, напоминающими смесь ханьцев с тибетцами. А вот повар и второй носильщик имели более светлую кожу и волосы русских предков. Как выяснилось, многочисленность нам еще очень даже пригодится; я не вполне себе представляла все испытания, через которые нам предстояло пройти.

Путешествие началось безмятежно. Мы неторопливо продвигались по долине, прорезавшей красные, сложенные из песчаника склоны, а затем остановились перекусить у одной юрты. Две сестры бросили доить коров и принесли нам кружки с кумысом , жидким беловатым напитком, изготовленным из кислого коровьего и кобыльего молока, которое оставляют на несколько дней, так что получается алкогольный напиток, наполненный пузырьками углекислого газа. Это киргизский национальный напиток, который дают даже младенцам, настолько древний, что упоминания о нем имеются даже в путевых заметках Марко Поло.

Поло сравнивал этот напиток с хорошим вином; моя же реакция была иной. Крэйг сделал пару снимков моей реакции: выражение неописуемого ужаса разлилось по моему лицу, как только я сделала первый глоток. Никогда в жизни мне не приходилось пробовать ничего подобного. Кумыс казался то сладким, то кислым, то соленым и был похож совсем не на вино, а на какой-то самогон, разбавленный содовой и испортившимся молоком. «Этот напиток имеет очень сложный вкус», – сказала я хозяйке, надеясь, что она примет гримасу, перекосившую мое лицо, за улыбку. По счастью, Анарбек допил мою чашку за меня и наполнил свою большую бутылку для воды. «Это придаст мне сил во время пути», – сказал он. По всей видимости, для киргизов кумыс – то же, что для американцев «гейторэйд».