Жак-Ив Кусто - Чтобы не было в море тайн

В Полинезии отношение к акулам меняется от острова к острову, даже от племени к племени. Отнюдь не везде их считают богами, а кое-где акул и вовсе ни во что не ставят. В некоторых племенах все меры предосторожности сводятся к тому, что старшие отлавливают некоторое количество бестий и пускают их в широкие мелкие лагуны, где каждый день играют дети. И юные островитяне с малых лет познают ухватки акулы и учатся справляться с ней. Когда они, став взрослыми, встретятся с акулой во время рыбной ловли, они уже будут знать, как себя вести, не потеряют голову со страха. Надо ли говорить, как это важно для людей, питание которых больше чем наполовину состоит из продуктов моря.

По собственным наблюдениям я знаю, что на очень мелкой воде акула передвигается с трудом, а полинезийские дети отличаются поразительным проворством, так что риск несчастных случаев в лагуне сведен до минимума. Словом, мудрость древнего обычая очевидна, ведь он устраняет столь типичный для встреч человека с акулой фактор паники и опрометчивых поступков. Американский ученый Уильям Мерфи собирается провести углубленное исследование психологических факторов, которые заявляют о себе, когда человека атакует акула; его цель – увеличить безопасность купальщиков и подводных пловцов. Мерфи считает – по-моему, справедливо, – что безрассудный страх при встрече с акулой превращает человека из достойного соперника в легкую добычу. Если это исследование в самом деле позволит лучше разобраться в психологии взаимоотношений человека и акулы, оно, вероятно, поможет разработать действенные способы защиты.

В основе многих религий на Филиппинских островах лежит сочетание анимизма и веры в переселение душ, и нередко диких животных, вместо того чтобы убивать их и употреблять в пищу, одомашнивают и откармливают. Любые животные, от птиц до речных угрей, могут оказаться в роли любимцев, потому что их считают земным воплощением предков.

К счастью, запретными для каждой филиппинской семьи являются только один-два вида. Кто-то поклоняется змеям, кто-то – дикой свинье, кто-то – попугаю, а животных, являющихся священными для соседа, можно со спокойной совестью убивать и есть. Иными словами, ешь на здоровье земное воплощение предка, только бы это был не твой предок.

Я уже называл некоторые из ролей, которые приписывались акульему богу на Гавайских островах, когда они еще назывались Сэндвичевыми. Хочу остановиться на той из них, которую, пожалуй, можно считать первостепенной. Во всех деревнях каждый род выбирал себе тотем, и одним из самых почитаемых был тотем акулы. Если женщина из рода акулы рожала мертвого ребенка, отец прибегал к магическому ритуалу, стараясь переселить душу бедняжки в тело акулы. Он заворачивал в ритуальную циновку вместе с тельцем ребенка жертвоприношения в виде плодов и священных кореньев, произносил положенные молитвы и заклинания и, наконец, опускал драгоценный дар в море, уповая на то, что он будет благосклонно принят богом. Потому что в этом случае бог потом не разрешал своим слугам нападать на членов этого рода.

В горном храме, посвященном акульему божеству, обитали жрецы-прорицатели, которые обливались раствором каменной соли, чтобы казалось, что кожа их покрыта чешуей. От них можно было узнать, когда именно бог принял жертву и превратил младенца в акулу. И когда они возвещали, что долгожданное событие состоялось, осчастливленный род ликовал и устраивал для жрецов пир.

Многие обычаи и суеверия первобытных народов отражают их страх и бессилие перед лицом явлений природы и опасных животных. Вулканы и землетрясения, тигры и змеи – наверное, всюду к ним относились с благоговением и страхом. Точнее, перед ними благоговели, потому что боялись их. Но грозные, неодолимые силы природы воплощались в облике недобрых богов. А вот акула, одно из самых опасных животных на земле, похоже, являет собой исключение из этого правила. Люди, преклоняющиеся перед могущественным акульим богом, обычно считают его добрым божеством, своим защитником и покровителем. И только современный цивилизованный человек видит в акуле отвратительное чудовище, внушающее омерзение и безрассудный страх.

Оба взгляда, надо думать, одинаково неверны. И преклонение, и страх вредны, когда они выливаются в самоуничижение; это тем более справедливо, если предмет страха или преклонения – животное. Снова и снова я думаю о мудрости тех полинезийцев, которые не прививают своим детям слепое преклонение или слепой ужас, а учат их понимать опасность, чтобы они могли ее избежать и, если понадобится, одолеть.