Петр СУВОРОВ - На заволжских озёрах

Горка продолжал свистеть всё настойчивее и громче.

Запыхавшись, ломая кусты и обдирая руки, я подбежал к ребятам. Горка и Митя стояли около жерлицы, не спускали с неё глаз и тревожно подзывали меня рукой. Жерлица была уже вся размотана, удилище сгибалось дугой, конец его громко хлопал по воде.

Прямо с разбегу я схватился за воткнутое в берег удилище, хотел его выдернуть, но впопыхах мне это не удалось. Я неосторожно ступил в воду, поскользнулся и вместе с выдернутым удилищем шлёпнулся в озеро. Подоспевший Михаил Алексеевич вовремя подал мне руку. Я схватился за неё, не выпуская из рук удилища. Вылез на берег, сильно подсек и вывел к берегу толстую, большую щуку, которую Михаил Алексеевич и подхватил в подсачек. Щука согнулась колесом, билась в подсачке…

На шум прибежал и Андрей. И хотя у меня, наверно, был очень смешной вид, вначале никто даже не заметил этого: было не до меня! Но как только щуку вытащили на берег, все, как по команде, начали смеяться надо мной. Сначала я рассердился, а потом рассмеялся и сам громче других.

— Всю рыбу в озере переполошил, — сказал Михаил Алексеевич. — Ловить уж бесполезно, да и есть хочется. Сматывайте-ка удочки и жерлицы, пойдёмте завтракать.

Отжали мою вымокшую одежду и развесили её на кустах. Солнце так сильно припекало, что, пока мы сматывали жерлицы и удочки, всё, кроме ботинок, высохло.

У палатки подсчитали улов. Михаил Алексеевич поймал на кружки одного крупного окуня и небольшую щучку. Он рассказывал, что уехал на лодке довольно далеко и сначала перевёртки были частые, но почему-то живцы всегда были сорваны или только покусаны щукой. А потом жор совершенно прекратился. Андрей поймал у протоки десяток крупной плотвы и двух хороших подлещиков. Моя щука была килограмма на три, и сегодня никто не оспаривал моего первенства. Все были довольны своим уловом. Митя жаловался, что его не разбудили раньше. Он поймал всего лишь двух окуньков, да и те сорвались, как он уверял.

— Два сорвались да двух ты в озере видел — вот тебе и четыре! — сказал Андрей.

Все засмеялись.

На нашем привале, в тени дубов, мы позавтракали и растянулись на прохладной, уже подсохшей после росы траве. Горка и Митя пошли собирать чёрную смородину. Её здесь по берегам озёр и проток такое множество, что не обобрать. А какая она крупная да вкусная!

Под скрипучую музыку кузнечиков и тихий шелест листьев я скоро заснул. Засыпая, я видел перед глазами вздрагивающие и уходящие в тёмную глубь воды красные поплавки…

* * *

Проснулся я от лёгкого шума. Когда открыл глаза, то увидел Андрея, который втыкал в землю около меня большой срезанный куст кудрявого тальника. Это он устраивал для меня тень.

— Эх, разбудил! — сказал он с досадой. — Я хотел от солнышка заслонить: прямо на вас стало жарить.

— Спасибо, Андрюша! Но я уже выспался. А где Михаил Алексеевич?

— Да он давно проснулся и пошёл на мыс виды рисовать. С ним и ребята. Слышите, сколько их там набралось теперь: Серёга Устинин, Володька, Серёжка Лапша, Мишка Курлин, Петух, Ромка. Они нам ватрушек да яблок привезли, — рассказывал Андрей. — А к Петрухиным гости из Сормова приехали — Леонид, брат Горки, с женой и с маленьким. Горка хочет теперь вернуться с ребятами в деревню.

— Пойдём к ним, Андрей.

Спустившись к мысу, мы увидели Михаила Алексеевича и целую ватагу деревенских ребятишек. Михаил Алексеевич сидел с этюдником на бугорке, в тени под деревом, и писал. Около него, затаив дыхание и не сводя глаз с холста, сидел белобрысый Миша Курлин, а рядом стоял Серёжа Устинин. На маленькой песчаной косе копались в песке и строили запруду Митя и Горка. Остальные ребята купались в озере. Они ныряли, опускались на дно, весело смеялись, кричали, брызгались водой, плавали наперегонки. Потом на берегу ребята ложились на песок, валялись на нём или начинали долго приплясывать на одном месте близко от воды. От этого песок под их пятками становился сначала влажным, а потом всё более и более напитывался водой и наконец превращался в жидкое месиво. Это называлось у ребят «делать кисель».

Немного в стороне плавала и наша «Борчага». На ней сидели два пассажира. Самый маленький из них, Володя, сидел верхом на носу лодки, свесив ноги прямо в воду.

Я поздоровался с ребятами и подошёл к Михаилу Алексеевичу.

— Ну и крепко же ты спал! — сказал Михаил Алексеевич. — Ну-ка, полезай в воду, а потом и я за тобой. Видишь, как славно ребята развозились!