Антон Кротов - В Индию – по-научному

Здесь, в этом уголке Ирана, основное население — азербайджанцы. Некоторые из них некогда жили в СССР, помнят русский язык. Основное занятие таких эмигрантов — торговля. Из Ирана в Нахичевань, в Азербайджан и в Армению везут всё: бензин, стиральный порошок, еду, газовые плиты… В соседнем с Джульфой городке нас вычислили некие русскоговорящие люди, предложившие нам обмен валюты. Мы с удовольствием обменяли. Здесь деньги меняются только с рук — это на 70–90 % выгоднее, чем «через Банка в стране осуществляться».

Мы почему-то едем в тройке: Руслан, Полковник и я. Вот мы уже в Маранде. Помню, как полгода назад я впервые оказался здесь. Теперь всё родное, знакомое, и так же, как и полгода назад, нам попался по дороге на

Тебриз водитель-деньгопрос.

Всю дорогу мы пытались объяснить водителю нашу сущность, но он или не понимал, или не хотел понять её, и когда мы приехали в Тебриз, потребовал денег. Мы с Русланом продолжали объяснять нашу сущность, но Полковник не выдержал и вытащил из кармана деньги, которые быстро перекочевали в карман водителя. Поворчав на водителя и на Полковника, мы направились в центр Тебриза.

Что отличает иранские и «совковые» города по ту сторону границы? Иранцы очень деловитый народ. Всюду все что-то делают: торгуют, строят, чинят, красят, варят… Кстати, нас очень насмешили огромные варёные свёклы и моркови, предлагаемые в пищу на улицах Тебриза. А вот в соседних «советских» городах и сёлах — депрессия. Большинство людей сидят в своих холодных квартирах, смотрят старые чёрно-белые телевизоры и ждут перемен…

На автовокзале мы встретились с Хипом, Владимиром и Леной Крымской.

Они пили чай и жаловались на дороговизну оного. Чай и впрямь в этом месте был дороговат. Мы купили билеты на автобус (хотелось, конечно, проехать эти 700 километров автостопом, но пятидневная виза не позволяла нам расслабляться) и вскоре уже ехали в Тегеран. Лена Крымская непрерывно кашляла, простудившись уже давно, на холодных вписках в Армении. В пять часов утра, 17 февраля, мы прибыли в иранскую столицу.

После «холодной зимовки» в Армении светящийся миллионом огней Тегеран, с горячей водой в туалетах и дешёвой едой в магазинах, показался нам апофеозом цивилизации. Мы добыли кипяток, еду и сидели, отогреваясь и ожидая восхода солнца, в огромном здании западного тегеранского вокзала. Люди, видя нашу весёлую компанию, собирались вокруг нас кучками, рассматривая и пытаясь заговорить.

На рассвете мы вышли в город. Обилие машин, «настенная роспись» (портреты героев ирано-иранской войны, портреты имама Хомейни, патриотические и исламские лозунги на заборах стенах домов) — всё это было так по-домашнему для меня и так неожиданно другим путешественникам. В десять утра все мы, кроме безвременно пропавшего Макса, собрались

у входа в пакистанское посольство на улице доктора Хусейна Фатеми.

Там нас встретил наш тегеранский знакомый Камран. Он учится в Петербурге (и, соотвественно, прекрасно знает русский язык) в одной группе с нашим Костей Шуловым, а сейчас приехал домой на каникулы. Камран, ещё в России, помог нам в отношении полезных слов и фраз на фарси, которые мы записывали месяц назад под его диктовку. Теперь, приехав в Тегеран, Дима с Данилой вызвонили его, и Камран приехал пообщаться и посмотреть на нас, получающих визу.

Требования к желающим получить транзитную визу, о которых я узнавал ещё в августе, остались прежними: рекомендательное письмо от российского посольства к пакистанскому посольству, одна фотография и 170.000 риалов. Дима и Данила озарились идеей немедленно ехать в российское посольство за письмом, надеясь обернуться за час (не то в одинадцать, не то в полдень пакистанское посольство закрывалось). Взяв все наши паспорта, они отправились на такси к нашим соотечественникам.

Как только гортексы ушли, появился уже оплакиваемый нами безвременно пропавший шахматист. Макс, утраченный нами три дня назад, поведал о своей судьбе. Прорвавшись на «Камазе» через снегопад в тот час, когда мы сидели, греясь, на военном дорожном посту в Сисиане, Макс перешёл границу ранним утром 15-го февраля, удивляясь на наше отсутствие. Вчера, 16-го, никого не найдя вблизи пакистанского посольства, Макс и вовсе расстроился, и не сделав даже попытки получить пакистанскую визу самостоятельно, отправился по Тегерану в поисках дешёвых сладостей и отеля. Найдя гостиницу за 12.000 риалов (2.5 доллара), Макс вновь обрёл утраченное ранее счастье, а на следующее утро отправился вновь к посольству, куда пришёл с некоторым опозданием и обнаружил нас. Мы направили Макса в российское посольство, чтобы он успел включить и своё имя в созревающее там рекомендательное письмо.