Георгий Карпенко - Полюс. Неутоленная жажда

Слава: «19 марта. 82°28′ с. ш. 95°57′ в. д. До СП 841 км. Ветер весь день в лицо. Шел в маске. Даже обедал в ней, так как, сняв ее, надеть опять не получается — она замерзает и нужно долго растапливать лед. В 8:25 по Москве пытался звонить домой — не получилось. К этому моменту закончился третий час работы, а в это время у меня второй день дубеют руки, и застегнуть поясник опять проблема. Гера набрал мне номер, но аккумуляторы опять сдохли. Как ни крути, а -38° пробивают до внутренних сумок, висящих на груди, и все мерзнет».

Теперь каждый вечер, пока Славка готовил ужин, я, сидя на коврике, занимался своей ногой. Пузыри вздулись сразу же после обморожения, а через пару дней они лопнули при ходьбе и местами сползли, обнажив живую кожу. В аптечке, среди подходящих к обморожениям средств, я отыскал полтюбика крема под оптимистическим названием «Спасатель» и смазывал им свои пальцы, потом оборачивал их салфеткой и надевал носок. Нога распухла и не хотела лезть в ботинок, поэтому пришлось вытащить пару стелек, сменить толстый носок из полартекса более тонким. После этих мероприятий нога нехотя влезла, но это было лишь частью дела. Нужно было идти, но боль была такая, что первые десять минут я останавливался через каждые десять шагов, вгонял ногу к пятке и выл на всю округу. Обычно к середине первого перехода боль из острой переходила в хроническую, переставая быть нестерпимой. В начале каждого перехода нога «распоясывалась», но я приспособился прикрикивать на нее и грозить ей расправой, это помогало. Теперь я был уверен: все произошло оттого, что я авансом, в середине марта, уже положил Полюс себе в карман. И тут же поплатился — обморозил ногу. Такое всегда бывало в этих стремных районах, тут нельзя было загадывать наперед, я на собственной шкуре испытывал это десятки раз, да так ничему и не научился. Но этот печальный случай нисколько не повлиял на мою уверенность относительно того, что мы все равно будем на Полюсе, — вечерами, разбинтовывая ногу и морщась от боли, я ликовал и кричал внутренне: «Нет же черноты! Нет!».

Слава: «20 марта. 82°38′ с. ш. 95°44′ в. д. Прошли 11,5 км. До СП 822 км. Подъем в 6:40. Спальники насквозь сырые. Температура -38°. Ветер. Сегодня двигались с грузом за один прием. Ходка 30 минут, 6–8 минут отдых. На первом переходе пересекли зону молодого льда, шириной 300 метров. В середине колотые льдины, трещина. Началась подвижка. С востока слышен звук торошения, а тут просто смещение со скрипом. За Герой след сместился на 1,5 метра. Затем опять начались старые поля. Идти тяжеловато. Днем температура поднялась до -30°, а к вечеру снизилась до -46°. К концу дня сильно устал. Спальник как скорлупа, молнии замерзли. Оторвал собачку на внутреннем спальнике».

Каждый наш день был расписан по минутам. Сократили время на перекусы, обед, сон, и, тем не менее, было непросто держать взятый темп по десять часов чистого передвижения. При всей нашей оперативности по части умения шустро ставить палатку, моментально получать кипяток в автоклаве, пробегая мимо лыж, надевать их на бегу, больше десяти часов на работу не получалось. Мы экономили, выжимали из себя каждую минуту, что было похоже на «Формулу-1», но это только так казалось: задержавшись на десять минут с утренним выходом, приходилось наверстывать их за счет перекуров, что было само по себе жестоко. Общение наше значительно сократилось, мы просто не успевали разговаривать, ибо времени на это нашим жестким распорядком дня не было предусмотрено. Общению можно было бы уделить часть вечера, но, если после всех физических усилий на свежем воздухе у тебя только пять с половиной часов на сон, то ты не задумываясь, настырно лезешь в спальник. После 16 марта мы явно шли разным темпом. Славка рвал, демонстрируя большой запас сил, и после старта легко уходил вперед, я же первую треть перехода шел приплясывая, разгоняя и уговаривая свою ногу, а потом наддавал, но Славку уже догнать не мог. На перерыв приходил с опозданием, когда до его окончания оставалось всего несколько минут. Я обязан был выходить с перерыва вовремя. Мы договорились, что из-за моих опозданий мы не будем задерживать выход, просто я буду отдыхать меньше. Благодаря такому решению, мы не теряли времени и оставались в рамках придуманного нами графика, и это было главным, потому что даже пятиминутные опоздания в каждом переходе украли бы у нас за день полтора часа чистого ходового времени. На это никто из нас двоих не согласился бы, даже если бы были отморожены все четыре наши ноги.