Жюль Верн - Золотой вулкан

Американцы и канадцы, трудившиеся на приисках, сильно отличались друг от друга. Последние, как правило, были более покладисты, уравновешенны, дисциплинированны. Ввиду этого синдикаты отдавали им предпочтение. В то же время канадцы составляли лишь незначительную долю тех, кого нанимали американские компании, охотнее бравшие соотечественников, несмотря на их взбалмошность, буйство и любовь к дракам, которые они затевали почти ежедневно, главным образом вследствие злоупотребления крепкими напитками, причинившими немало бед всем районам, где добывалось золото. Не было дня, когда полиции не приходилось бы наводить порядок на том или ином участке. Ножи и револьверы легко пускались в ход. Случались и убийства. Раненых отправляли в доусонский госпиталь, и без того переполненный жертвами неутихающих повальных болезней.

Разумнее было бы возить их в Ситку, столицу Аляски. Но до нее от Клондайка далеко. Дорога же, долгая и трудная, пролегала по озерам и чилкутским теснинам, а потому об этом нельзя было и думать. К тому же в поисках лекарств, равно как и удовольствий, американцы все равно ездили в Доусон.

На третьей неделе июля работы шли, как всегда в последнее время, плодотворно, хотя ни Бену Реддлу, ни Лорику, ни их людям все еще не удавалось найти ни одного из тех самородков, которые прославили Бонанзу и Эльдорадо. Тем не менее доходы теперь значительно перекрывали расходы, и можно было надеяться на прибыль в сотню тысяч франков, что позволило бы держать высокой цену на участок, если бы появились покупатели.

Вообще говоря, Самми Скиму обижаться было не на что, как не обиделся бы он на брата, когда бы тот согласился покинуть Клондайк до наступления холодов. Увы, — и это приводило его в негодование, — отъезд не зависел от их желания. Покинуть Клондайк было нельзя, не продав участка, но прежде следовало дождаться решения пограничного вопроса. Шли дни и недели, а эксперты никак не могли прийти к общему мнению.

Однажды Самми Скима посетила мысль, казалось бы, не лишенная основательности.

— Бен, — поделился он с кузеном, — я не вижу причины, по которой мы должны торчать здесь и ждать, когда они определятся с этим сто сорок первым меридианом. Да пропади он пропадом!

— Причина та, — ответил инженер, — что мы сможем вести переговоры с чикагской компанией «Трэнспортэйшн энд Трэйдинг», как и с другими фирмами, только после окончания работ по корректировке границы.

— Пусть так, Бен, но вести переговоры можно заочно, по переписке, находясь в Монреале, через посредство мэтра Снаббина, или в Доусоне, с помощью чиновников с Фронт-стрит.

— Но тогда мы рискуем оказаться в невыгодном положении.

— Почему? Ведь мы уже знаем, чего стоит прииск!

— Через месяц-полтора мы узнаем это точнее, — ответил инженер. — И тогда нам предложат не двести тысяч франков, а все четыреста — пятьсот!

— И что нам все это даст?

— Прибыль! И немалую!.. Уверяю тебя! — заявил Бен Реддл. — Разве ты не видишь, что чем дальше на запад, тем богаче становится жила?

— Это кончится, дорогой Бен, тем, что мы упремся в номер сто двадцать семь! — заметил Самми Ским. — И я не знаю, что произойдет, когда наши рабочие встретятся с людьми мерзавца Хантера…

В самом деле, опасность схватки между артелями, с каждым днем приближающимися к меже участков, существовала. Уже прозвучали первые взаимные оскорбления и угрозы, а Лорик успел поссориться с американским десятником, этаким звероподобным громилой, и как знать, не перейдут ли люди от слов к кулакам, когда Хантер и Мэлоун возвратятся на свой прииск. Тогда наверняка встанет вопрос о положении межевого столба… тем более что с участка на участок не раз перелетали камни, возможно, содержащие в себе золото.

Лорик делал все, чтобы удержать рабочих от драки, и Бен Реддл ему, как умел, содействовал. Американский же десятник, напротив, постоянно подзуживал своих и открыто искал повода сцепиться с канадцем. К тому же добыча на его прииске была не столь велика, как на сто двадцать девятом: обнаруженная Лориком жила явно сворачивала на север, удаляясь от левого берега Фортимайлз.

Так или иначе, соперники очутились в двадцати шагах друг от друга, и оставалось не более двух-трех недель до того дня, когда они должны были встретиться на разграничительной линии.

Самми Ским был безоговорочно прав, опасаясь возможного конфликта.

И вот двадцать седьмого июля произошло то, что серьезно обострило ситуацию и грозило привести к весьма нежелательному развитию событий.