Жюль Верн - Золотой вулкан

Наступило первое июля. Легко представить себе, в каком нетерпении проводили дни Бен Реддл и его компаньоны. Бессилие сделать что-нибудь, чтобы вулкан пробудился, портило настроение и выводило из себя всех, хотя каждого в разной степени. Устроив все как следует в лагере, Скаут и его люди могли заниматься чем угодно с утра до вечера. Одни удили и забрасывали сети на Раббер-Крик или на главном рукаве дельты; другие уходили с сетями на морское побережье, где вылавливали и пресноводную, и морскую рыбу. И все же дни казались длинными.

Несколько раз Самми Ским предлагал Бену Реддлу пойти с ним на охоту. Но инженер всегда отказывался, и вместе с мастером и Скаутом они оставались в лагере или бродили у подножия горы, беседуя, споря, наблюдая, но так и не приходили ни к какому решению. Они совершили еще два восхождения, однако все оставалось в том же состоянии: завитки дыма, иногда выбросы пара, но ничего похожего на извержение.

— А нельзя ли искусственно вызвать извержение, — задался однажды вопросом Скаут, — или вообще вспороть эту гору, заложив заряды?

Бен Реддл поглядел на Билла Стелла, покачал головой и не сказал ничего.

За него ответил Лорик:

— Всего нашего запаса пороха не хватит. Да если мы и пробьем брешь, что оттуда выползет?

— Быть может, хлынет поток самородков! — с энтузиазмом сказал Билл Стелл.

— Нет, Скаут, — успокоил его Лорик, — только пар. Вместо дымохода он пойдет через брешь, и это нам не даст ровным счетом ничего. Можно сказать наверняка лишь одно: Голден-Маунт долго спала и теперь просыпается. Если бы мы прибыли сюда несколькими месяцами раньше, вполне вероятно, смогли бы спуститься в кратер. Нам не повезло, и, видимо, потребуется время, пока вулкан не извергнется. Так что самое разумное — вооружиться терпением.

— Не пройдет и двух месяцев, как начнет наступать зима, — напомнил Билл Стелл.

— Знаю, Скаут.

— И если извержение не состоится, все равно надо будет уходить.

— И это знаю, — повторил мастер. — Что ж, уйдем, вернемся в Доусон, а сюда опять двинем в первые же погожие дни.

— Вы полагаете, что господин Ским согласится провести вторую зиму в Клондайке?

— Самми может возвратиться в Монреаль, если ему угодно, — вмешался в разговор инженер. — Что касается меня, то я отсижусь в Доусоне, и он может присоединиться ко мне, если пожелает, в мае будущего года. Рано или поздно извержение произойдет, и я намерен присутствовать при нем.

Как видно, после взвешивания всех «за» и «против» намерения инженера оставались твердыми. А как поступит Самми Ским?

Скаут ограничился малосодержательным замечанием, чтобы закончить разговор:

— Да, рано или поздно… Но лучше бы это было рано.

— А нельзя ли все-таки спровоцировать извержение? — снова вернулся к первоначальному вопросу Лорик.

Бен Реддл опять лишь молча взглянул на него.

В последующие дни погода испортилась. С юга нависли грозовые тучи, и словно под действием атмосферных перемен вулкан несколько активизировался. Среди пара и дыма показалось несколько язычков пламени, но ничего более тяжелого из кратера не исходило. Грозы продолжались недолго и сменились проливными дождями. Дельту Маккензи частично затопило, и все протоки и речки между двумя главными рукавами вздулись от дождевой воды.

Излишне говорить, что в такую непогоду Самми Ским вынужден был отказаться от ежедневных охотничьих вылазок, и ему тоже дни стали казаться длинными. Скаут счел своим долгом поставить его в известность о намерениях Бена Реддла: вернуться, если потребуется, на зиму в Доусон, предоставив своему кузену полную свободу отправиться в Монреаль и, если захочет, опять вернуться и повторить поход будущей весной.

Первым порывом Самми Скима было возмутиться, но он сдержал себя и лишь сказал:

— Я так и знал.

Сам Бен Реддл не говорил ему ничего, и он тоже решил помалкивать, дожидаясь, когда последует объяснение.

Днем пятого июля Бен Реддл пригласил в палатку Самми Скима, мастера и Скаута. Когда все уселись, инженер, подумав еще немного о том, о чем размышлял в последнее время, начал так:

— Друзья мои, послушайте, что я вам скажу.

Лицо его было серьезным. Морщинки на лбу свидетельствовали, что его сильно занимала какая-то мысль, поэтому Самми Ским, испытывавший к нему чистосердечную привязанность, был глубоко взволнован. Неужели Бен Реддл решился покинуть лагерь и отказаться от борьбы с природой, которая ему упорно не поддавалась? Самми Ским этому бы только обрадовался, хотя Лорик был бы огорчен. Заявит ли он о своем решении вернуться в Монреаль, если ситуация не переменится до осени, то есть до истечения шести недель?