Михаил Заплатин - В чертогах Подкаменной Тунгуски

Все сплавщики напряжены. Я прильнул к визиру аппарата. Первый скользящий удар о камень заставил илимку содрогнуться. Второй удар сбоку резко наклонил ее. Сплавщики насторожились.

— Под левым бортом камень! — крикнул кто-то.

Нос нашей барки вздыбился и тотчас же опустился, глубоко канув в бурлящую воду. Илимка, наклонившись в правую сторону, с хрустом переползла через гладкий подводный камень. Белый кипящий бурун остался за кормой...

...Быстро проносятся по сторонам последние подводные камни. Наступает непривычная тишина, лишь приглушенно шумит удаляющийся порог. Мы выплываем из затененного каньона в солнечную полосу света.

— Ура! — кричат на илимках.

Дядя Лука на всю реку выдает очередную порцию крепких бранных слов и размашисто крестится.

— Слава тебе господи! Пронесло...

Искусство Григория на этот раз превзошло все ожидания. Караван прошел порог, не задев почти ни одного камня!

По правому берегу тянется высокая гора со скалистым частоколом. Высоко в скалах виднеется оригинальный утес со сквозным прямоугольным отверстием — знаменитое на всю Подкаменную Окно. Удивительное творение природы!

Солнце снова норовит запрятаться в тучи. Губенко дает сигнал сиреной и начинает разворачивать катер: он знает, что Окно нужно заснять.

Вскоре солнце скрылось в тучах и не появлялось уже весь вечер.

Мучной порог позади. Впереди еще один — Семиверстный. Это на завтра. А сегодня пора отдохнуть. Мы причаливаем к устью небольшой бурлящей речки на ночлег.

Рано утром я проснулся от крика. Кричал Губенко:

— Лука, разбуди кинооператора!

Послышался топот.

— Михаил Александрович, Гриша поймал тайменчика, просил разбудить вас.

Я быстро оделся и вышел на берег. В легком тумане вдали стоял со спиннингом Григорий.

Увидев меня, он махнул рукой в сторону большой глубокой лужи на берегу и сказал:

— Есть один артист для вас.

Я подошел к луже. Там плавал только что пойманный таймень, метровый красавец с красноватым наполовину туловищем. Он смотрел на меня страшным круглым глазом и, широко разевая пасть, жадно глотал воду.

В это утро рыба ловилась плохо. Мы поместили тайменя в бочку и отплыли дальше.

...Впереди на левом берегу показались домики.

— Что за селение? — спросил я дядю Луку.

— Какое там селение! В нем теперь ни души! Коченята назывались раньше.

— Куда же разбежались люди?

— В Полигус да в Байкит, — безразлично ответил старик. — Я здесь тоже пожил малость.

Наш караван приблизился к заброшенной деревне. Осиротевшие избы смотрели уныло.

— Порыбачим малость, здесь должна быть рыба, — сказал Григорий.

Губенко направил катер к берегу. После чаепития все занялись рыбалкой. Под шиверой против деревни хорошо ловились на блесну ленки. Ловить ленка спиннингом — одно удовольствие.

Мы выпустили нашего тайменя в большую глубокую лужу на берегу, где он свободно разгуливал. Преследуемый объективом киноаппарата, он забился под камень и тем самым дал мне возможность приблизиться к нему и заснять очень крупно.

В естественных условиях увидеть тайменя почти невозможно: эта очень чуткая рыба всегда держится на дне глубоких ям и редко обнаруживает себя.

За рыбалкой время пролетело незаметно. От Коченят мы отправились с полным бочонком ленков.

После широкого плеса ниже деревни, у так называемых Царских Ворот, к реке вплотную подходит высокая гора Боярина. Плес этот — пристанище перелетных птиц. Впереди на воде мы заметили огромную стаю диких уток. Похоже было, будто крупная птицеферма решила разом переселиться на юг. В стороне плавало несколько белоснежных птиц.

— На этом плесе всегда лебеди отдыхают, — сказал дядя Лука.

У горы Боярина русло реки становится узким, берега каменистыми. За горой в Подкаменную впадает речка Кондромо. Это в ее верховьях глухомань и звериные угодья.

Все больше сжимают реку крутые склоны. Мы подплываем к Большому порогу. Григорий выбирает место для причала чуть выше порога при впадении бурной речки. Шумными каскадами с ревом спускается она по гигантским каменным ступеням в Подкаменную Тунгуску. Над речкой высится группа живописных скал.

Эта речка, как и та, которая течет возле избы старого Губенко, называется Огнё (в переводе с эвенкийского — сухая, пересыхающая). Это название встречается во многих местах Эвенкии.