Юэн Макгрегор - Земля - долгий путь вокруг

Сейчас семья живет в крохотном домике, состоящем из двух помещений — первое служит одновременно кухней и ванной, а другое — гостиной и спальней. Причем каждое из них было меньше ванной в моем номере в гостинице Алматы. Младшая сестра Акмараль принарядилась в честь прихода гостей, и она напомнила мне Кинвару. Я был так благодарен судьбе, что мне в жизни не пришлось столкнуться с подобными трудностями. Утром 12 мая, когда мы выехали из Алматы к Чарынскому каньону, я взглянул на фотографию своих дочерей, приклеенную скотчем под ветровым стеклом, и подумал о своем Доме. Я расстался с родными всего четыре недели назад, но ужасно скучал по ним и так жалел, что не могу обнять их прямо сейчас. Я даже представить себе не мог, что такое оставить детей в поисках лучшей жизни, не зная, увидишь ли ты их когда-нибудь вновь. Акмараль повезло. Когда я смотрел, как она карабкается по школьному скалодрому, я чувствовал, какую уверенность в своих силах придал ей и ее одноклассникам спорт. Обучать детей скалолазанию — казалось бы, что в этом особенного, но это так изменило жизнь подростков в той школе.

Как и обычно, до каньона нас сопровождал докучливый полицейский эскорт. Было бы глупо ожидать иного. Через двадцать минут мы были в пригороде Алматы, оставив позади всю его суету — многочисленные представительства автомобильных фирм и модные рестораны. Еще пара часов езды на восток, и плодородный орошаемый сельскохозяйственный район уступил место плоской засушливой пустыне. Мы повернули на главную дорогу в сторону российской границы и поехали по долине к Чарынскому каньону. Очень похоже на Южную Калифорнию, за исключением того, что нас периодически останавливали пастухи на мулах, они пасли отары овец и коз, запруживавшие всю дорогу. Наконец, когда стало ясно, что мы уж точно не заблудимся, полицейская «Лада» отъехала в сторону, водитель лишь махнул в сторону каньона. Какое-то время мы ехали мимо заброшенных контрольно-пропускных пунктов, которые двадцатью годами ранее контролировали допуск к стратегической советско-китайской границе. Считалось, что такая протяженная граница была почти неохраняемой, и в советскую эпоху это порождало шутки, будто китайцы приказывали своим войскам передвигаться лишь небольшими подразделениями — в десять тысяч солдат или даже еще меньше.

Затем, совершенно неожиданно, мы увидели ее. Долину Замков. Образованный рекой Чарын, стремительно стекающей с близлежащих заснеженных пиков Тянь-Шаня, каньон уходит на глубину более трехсот метров от уровня пустыни. Стоило нам лишь остановиться, чтобы посмотреть на эту живописную пропасть, как мигом появилась полицейская машина, выглядевшая совсем уж нелепо посреди этого волшебного и пустынного ландшафта. Намереваясь встать лагерем на дне каньона, посреди красных выветрившихся скальных образований, мы поехали по тропе, ведшей вниз. Это оказалось большой ошибкой. Мы несколько километров спускались по крутому склону — лишь для того, чтобы выяснить, что тропа резко обрывается вертикальным обрывом до самого дна каньона. Ничего не оставалось, как повернуть назад. И вскоре мы обнаружили, что подниматься вверх по изрытому склону невозможно. У нас ушло три часа на разгрузку мотоциклов, перенос всего нашего багажа по частям — одна поклажа тяжелей другой — вверх по узкой тропе, а затем подъем на мотоциклах. Тут только я до конца понял, насколько тяжелый груз несет на себе мотоцикл. Я зауважал BMW еще больше: ведь он каждый день с комфортом перевозил всю эту поклажу и нас в придачу на огромные расстояния. Мы оба падали, раз по пять, мотоциклы подвергались сущему избиению о каменные края тропы. Мы чуть не спятили, зато усвоили ценный урок: не съезжай по тропе, и особенно по такой крутой, если в этом нет необходимости.

Мы разбили лагерь, поджарили на ужин мясо, купленное на рынке, и завалились спать в спальных мешках. Не заткнув как следует отверстие на своем надувном матрасе, я проснулся посреди ночи едва ли не на голой твердой каменистой почве. Внутри спальника от ночного неба меня отделяла только противокомариная сетка. Я узрел миллионы звезд. Млечный Путь, который я прежде не видел столь ясно, распростерся через все небо плотной связкой китайских фонариков.

И пока я таращился на небо, стараясь как-то заставить себя разобраться с матрасом, прежде чем ночь не станет слишком холодной, чтобы вылезать наружу и вновь надувать его, я вдруг осознал, что мы путешествуем уже целый месяц. А оставалось еще два с половиной — а ведь времени-то у нас не так уж и много. Это как в двухнедельном отпуске: самое лучшее время — первые два дня, потому что большая часть отдыха еще впереди. Но к третьему или четвертому дню я обычно начинал задумываться о скором возвращении домой, то же самое произошло и в этом путешествии. Возможно, было немного рановато так думать, впереди все-таки еще восемьдесят дней, но меня охватило желание, чтобы поездка вообще никогда не кончалась. Мне просто хотелось ехать и ехать.