Юэн Макгрегор - Земля - долгий путь вокруг

Сковородино оказалось полнейшей дырой. Кроме станции там практически ничего и не было. Трудно было понять, чем местные вообще зарабатывают себе на жизнь. Мы закупили воды и провизии и тут же уехали. Рацион наш стал весьма скудным — лишь пакеты быстрого приготовления да лапша в стаканчиках, — но меня это уже не волновало. Весь на нервах в преддверии Дороги Костей, я почти лишился аппетита и сильно похудел.

Дорога на Тынду представляла собой последовательность весьма продолжительных и очень пыльных прямолинейных участков. К тому времени мы были уже опытными ездоками по гравию, вполне способными передвигаться со скоростью восемьдесят-девяносто, а то и сто сорок — сто семьдесят километров в час. Однако все осложнялось огромным количеством пыли — особенно на участке к северу от Сковородино, наводненном грузовиками, — такой густой, что иной раз мы просто не могли разглядеть машины. Первым признаком появления впереди грузовика было огромное облако пыли — самой машины видно не было, но было понятно, что она там едет. По мере приближения клубящаяся туча становилась все плотнее, пока не наставал момент, когда нужно было решать, либо поехать-таки через пыль, либо снизить скорость, чтобы пристроиться за грузовиком.

Самым разумным было медленно курсировать на безопасной дистанции за грузовиками, передвигавшимися со скоростью около шестидесяти километров в час. Однако, вопреки нашим благим намерениям, мы с Юэном все так же были одержимы соблюдением графика, поэтому выбирали быструю ездку сквозь облако пыли, даже не зная, как близко от машины мы находимся. Правда, потом пыль несколько редела, и можно было разглядеть зад грузовика. Затем приходилось выбирать подходящий момент, чтобы въехать в плотную пыль, поднимаемую передними колесами. Поскольку не представлялось возможным разглядеть, движется ли навстречу какой-либо транспорт по другой стороне дороги, нам только и оставалось, что проезжать вслепую. Когда мы достигали задних колес грузовика, пыль редела, и можно было осмотреть дорогу впереди. И зачастую внезапно появлялся двадцатитонный синий колосс. Встречный грузовик! Обычно в таких случаях оставалось время, чтобы вдарить по тормозам и пристроиться за грузовиком, который мы только что обогнали, но всегда существовал риск, что к моменту обнаружения встречного транспорта будет уже слишком поздно. А чтобы пристроиться назад за машиной, которую мы обогнали, приходилось выезжать из колеи утрамбованного гравия на встречке, переваливать через бугор глубокого рыхлого гравия посередине дороги и находить утрамбованную колею на своей стороне — и все это, не видя поверхности грунтовки, стараясь не потерять управление мотоциклом. А затем, когда два грузовика проходили мимо друг друга, мы оказывались в следующей туче плотной пыли. Полнейшая потеря видимости. Несомненно, за все путешествие мы не подвергались большей опасности. Дело осложнялось еще и тем, что из-за пыли было невозможно разглядеть участки рыхлого гравия, в которых в мгновение можно было зарыться — тут уж заносит моментально. Однако постепенно я вошел во вкус и в ожидании очередной порции адреналина уже начинал предвкушать следующее облако пыли.

Мы проехали через Тынду и решили разбить лагерь. День клонился к вечеру, и мы проголодались — единственной нашей едой за последние сорок восемь часов был борщ в поезде. Однако остановиться было негде.

С обеих сторон дороги тянулись гравийные карьеры. Мы продолжали ехать, а подходящее место для лагеря так и не попадалось, и уже почти совсем стемнело, когда мы съехали с дороги и пересекли русло реки. Я увидел, что Юэн позади меня застрял в глубоком песке. Заднее колесо вращалось с бешеной скоростью, все более закапываясь в песок. Мы с Клаудио слезли с мотоциклов и помогли Юэну выбраться. Затем отступили и посмотрели на его мотоцикл: кофры перекосились, а заднее колесо как будто тоже стояло неровно.

— С моим мотоциклом что-то не так, — раздраженно сказал Юэн. Я видел, что он сердится на себя из-за того, что увяз в песке, и уже вновь впадает в дурное настроение. — Ох, блин, — выдохнул он, — багажная рама треснула точно так же, как тогда у Клаудио.

Осмотрев свой мотоцикл, я заметил, что и он выглядел перекошенным.

— Кажется, мой накрылся тоже, — сказал я.

Мы обследовали мотоциклы. У меня сбоку была трещина, у Юэна — трещина слева и разлом справа.

— О боже, — это был Клаудио. — Юэн, посмотри под сиденье. — Один из двух главных стержней, поддерживающих всю заднюю часть мотоцикла, треснул. Вот беда. У BMW решетчатая рама, так что он сразу же не развалился бы, однако с поврежденным широким несущим стержнем Юэну скоро не на чем будет сидеть.