Вадим Глускер - Настоящий итальянец

Что можно рассказать про Италию? Или так: что еще можно рассказать про Италию. Про страну, в которой многие из вас уже побывали. Спешно собирая чемодан, за несколько часов до вылета в Рим, в поисках материала для своей книги, я представлял себе образы, знакомые с детства, исторические аналогии и парадоксы, стереотипы, наконец. Вспомнил о плащах из ткани «болонья» на наших мамах, о фестивале в Сан-Ремо, который единственный, из всех западных программ, показывался в прямом эфире на советском телевидении. Спортивные трансляции не в счет. Я вспоминал «Феличиту» и «О соле мио», ангельский голос Робертино Лоретти и насыщенный, с хрипотцой, Тото Кутуньо. Я напевал песни Челентано, взрывавшие наши дискотеки, и быстро просматривал фрагменты бессмертных фильмов Феллини, как ни странно, демонстрировавшихся в наших кинотеатрах. Я вдруг отчетливо представил себе копию скульптуры «Давида» в Пушкинском музее, неожиданно вспомнил о сказочном Чипполино… Я прекрасно понимал, что мне никак не обойтись без подробного рассказа про «Фиат», ставший прототипом первого советского народного автомобиля. Поэтому, за несколько дней до вылета, я направил письмо в штаб-квартиру автомобильного концерна с просьбой разыскать для меня раритетный «124», который и был выбран в качестве прототипа «Копейки».

Еще несколько чистых рубашек. Не забыть бы бритвенную машинку и блокнот. Стоп! Мне явно чего-то не хватало для написания этой книги. Но чего? Перечисляя в голове ставшие уже такими родными все эти итальянские «образы и подобия», я вдруг отчетливо понял, что одними воспоминаниями мне отделаться не удастся. Античность Рима и каналы Венеции, вулканы Сицилии и дворцы Флоренции, трущобы Неаполя и витрины Милана. Это, безусловно, национальное достояние. Но есть же, черт возьми, и вечные ценности, без которых итальянская жизнь была бы скучна и однообразна. Пицца и паста, «Веспа» и «Феррари», Ватикан и мафия, наконец. Но главное ценность этой страны – ее люди. И тут вдруг я задал себе, в общем-то, простой вопрос: «Так кто же они, настоящие итальянцы?» Наследники древних римлян, поющие песни в Сан-Ремо? Любители макарон, побеждающие на конкурсах красоты? Жившие тысячу лет под властью римских пап и создавшие самую мощную Коммунистическую партию Запада? Совершившие настоящую революцию в кино и придумавшие новую моду XX века? Галилей и Гарибальди, Леонардо да Винчи и Софи Лорен, Феллини и Верди, Микеланджело и Челентано… Ведь все они родились именно здесь. Вот чего мне не хватало! В этой книге я постараюсь рассказать вам об итальянцах. Все, ну или почти все, что вы хотели о них узнать. И нет, конечно, не боялись, просто, наверное, еще не успели спросить.

Я был настолько окрылен своей идеей, что не услышал звонка надрывающегося мобильного телефона. Аппарат явно не хотел уняться. Перед вылетом в Рим оставалось уже совсем немного времени. Я в очередной раз проверил собранный чемодан, посмотрел на мобильник, раздраженный отсутствием внимания к нему. Где-то в глубине сердца я понимал, что не ответить на звонок неприлично с моей стороны. Причем уже очень хотелось ответить «пронто». Я помнил об этом еще со времен первой поездки в Италию.

Именно тогда мне и рассказали, что неважно, как ты говоришь по-итальянски, и говоришь ли вообще, но телефонное приветствие должно быть именно таким. Не интернациональное и безликое «алло», а исключительно «пронто», что значит «готов» – готов к общению. Общаться в эту самую минуту, правда, не слишком хотелось. Командировка в Италию была уже сверстана и подробно расписана, и я прекрасно понимал, что подобная настойчивость звонящего – не от хорошей жизни. И как в воду глядел. Я сжалился над мобильником. Телефонная трубка ответила по-итальянски. Вместо «алло» незнакомый женский голос произнес то самое, «пронто».

– Синьор Глускер, это вы? Бонджорно. Меня зовут Рафаэлла Катанья. Я вам звоню по поручению руководства концерна «Фиат».

Не может быть, неужели в Турине выполнили мою просьбу и нашли мне тот самый «Фиат-124»?

– У вас есть для меня автомобиль?

– Да, да! Нашли. Абсолютно аутентичный. Первозданный. Ни разу не переделанный и даже не отремонтированный. Семьдесят третьего года выпуска. Директор музея «Фиат» синьор Торкьо лично обзвонил сотни владельцев и нашел одного, который согласился предоставить свой автомобиль вам на несколько дней.