Виктория Финли - Земля. Тайная история драгоценных камней

— Его звали Пахеро, мама потом работала у них няней.

Иногда мать Томми отсортировывала гагатовые бусины или нанизывала их, превращая в бусы или четки, но в мастерскую ее не допускали, потому что присутствие женщины считалось нехорошим знаком. Том признался, что их семья была суеверной. Родители считали, что гагат привлекает удачу, если носить камень в кармане, а зеленый дым при горении гагата помогает при родах, так что Том и его четверо братьев-сестер вдохнули запах гагата, только появившись на свет. На входной двери их дома висело зеркало, «чтобы дьявол, решивший заглянуть, увидел свое отражение и бежал в отвращении». Дабы удостовериться, что непрошеный гость понял намек, над зеркалом вешали дополнительно гагатовый крест.

— В Эгтоне было много гагатовых столбов с крестами против злых духов, рассказал мне Том, — их раньше еще называли ведьмиными столбами. В те времена все верили в нечисть.

У самого Томми на стене рядом с дверью тоже висит черный крест.

— Из той же серии? — поинтересовалась я.

— Нет, тем более что это не гагат, а стекло. Двоюродная сестра мне привезла. Я ей говорю: «Это ж стекло», а она мне: «Молчи уж, старый дурень, просто повесь на стенку, да и всё». Ну, я и повесил.

У самого Тома гагата очень мало, лучшие украшения он передал в музей.

— Местные не особо любят гагат. Мать отказывалась его носить, говорила, печаль навевает.

Любопытный феномен: некогда гагат ассоциировался с трауром, и вот мода прошла, однако негативные ассоциации остались. И если в XIX веке гагат только выигрывал от подобных ассоциаций с королевой Викторией, то в XX это стало помехой. В детстве гагат казался мне странным камнем, непременным атрибутом пожилых дам, лично у меня он ассоциировался с запахом нафталина, старомодностью и упадком. Начиная с королевы Виктории и вплоть до таких вот викторианских старушек из моего детства, которые еще были живы в 1960-х, гагат, который изначально должен был утешать, побуждал их горевать вечно, позабыв о том, что жизнь продолжается.

Правда, Тому гагат некоторое время доставлял радость. Благодаря этому камню он съездил в Китай, Японию («хотя там считают, что гагат — это пластиковая ерунда») и в Америку, но итог все равно оказался печален. Несколько лет назад в его лавку влезли воры, самого Тома избили, затем и вовсе произошла целая серия краж. Так что лавку пришлось продать.

— Лучше уж так, чем жить в постоянном страхе.

Правда, старику пришлось полностью изменить образ жизни. В старину в Уитби никто никогда не запирал входную дверь, потому что считалось, что тогда родные не вернутся из моря и сгинут в пучине. Теперь, после восьми краж со взломом, Томми стал вешать на дверь замок.

— Я никого к себе не пускаю, и вас бы не впустил, но раз уж вышел на улицу…

Вообще, раньше у жителей Уитби была иная шкала ценностей.

— Нас с детства держали в черном теле. Даже богатеи не покупали шикарные машины, а жили себе тихонько и не выпендривались.

Шестьдесят лет назад на Черч-стрит, главной улице старого города, стояли крошечные домишки, в которых обитали многочисленные семьи.

— С виду и не скажешь, но тогда на Черч-стрит денег водилось больше, чем в местном банке.

В те времена в Уитби жили по законам общины.

— Обидишь кого-то — значит, обидишь всех. Нам с детства внушали страх перед Господом и уважение к королевской семье… — С этими словами Том указал на бухту, где еще не успели снять флаги, вывешенные в честь юбилея ее величества пару недель назад. —

Вот раньше везде так было. А теперь ничего нет, и гагата тоже нет.

Я спросила, есть ли у него семья.

— Нет. Моя Джоан умерла еще до свадьбы.

Они знали друг друга с детства и, хотя были обручены и любили друг друга, так и не были близки.

— Мы танцевали вместе, а больше ничего не было. Вообще-то можно было бы и не ждать до свадьбы, но тогда все так делали. А потом… потом она умерла от рака.

По иронии судьбы именно горе подтолкнуло Тома к гагату, совсем как когда-то викторианцев.

— Я не сошел с ума только благодаря мастерской и со столькими людьми там познакомился… А что касается женщин… больше никого не существовало для меня после Джоан.

Выйдя на мощеную улочку, я вдруг увидела городок глазами этого милого старика — его мирок перевернулся с ног на голову, былое повсюду отмирало. Я поняла, что почти все мои истории о гагате так или иначе связаны со смертью, будь то рассказ о любви, городе, эпохе, отрасли или о том загадочном юноше, с которого все началось. Гагат очень легкий камень, но его легкость невыносима.