Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Для обычных преступников тюрьму начали использовать с 1850 года. В войну она служила убежищем для лиц, по каким-либо соображениям отказывавшихся от несения военной службы.

Как бы то ни было, но я вздохнул с облегчением, распростившись с городом «широкой стрелы». Я уже отъехал на некоторое расстояние, когда натолкнулся на очередную команду заключенных, занятых дорожными работами. Проезжая мимо, я сбавил газ и невольно обратил внимание на одного из арестантов, стоявшего на высокой насыпи. У него было простое, мягкое лицо и необыкновенно голубые, честные глаза. Если бы не отвратительная полосатая роба, я бы ни за что не принял его за обитателя тюрьмы. Парень проводил меня заинтересованным взглядом, а мне вдруг подумалось: не тот ли это садист, что отрубил руки детям?

Возможно, на эту мысль меня натолкнул вид кривого тесака, которым в поте лица орудовал заключенный. Перед ним открывалась безграничная, уходящая вдаль перспектива — громоздящиеся друг на друга холмы Дартмура; над холмами гулял свободный ветер, на горизонте скапливались тучи — тоже абсолютно свободные; и меня внезапно обуяло острое любопытство: а ощущает ли этот парень горький контраст между окружающей его свободой и собственным зависимым положением. Или же он — один из преданных участников тюремного хора?

О Дартмуре столько уже сказано, что, как бы мне ни хотелось внести свою лепту в описание его облачных пейзажей и бесконечных холмов, я предвижу бесплодность своих попыток. Повторяться не хочется, а добавить что-то новое вряд ли удастся. Вот разве что задаться вопросом: а приходило ли в голову кому-нибудь из певцов Дартмура сравнить эти зловещие двести миль девонширского плато с африканской пустыней?

Дартмур — это зеленая Сахара Англии. Представьте себе грандиозное нагромождение поросших вереском холмов и плывущие над ними огромные причудливые облака. Но сильнее всего впечатление от специфической атмосферы, присущей этому месту: здесь, как и в пустыне, возникает тревожное чувство, будто за вами наблюдают. На мой взгляд, нет более достойной задачи для писателя, как попытаться проникнуть в душу Дартмура, разгадать душераздирающую тайну, которую тот, несомненно, хранит. Только по силам ли это кому-нибудь из пишущей братии? Неукротимая, отчужденная пустыня никого к себе не подпускает! Уютный Дорсет обожает Томаса Гарди, дружелюбный Эксмур любит Блэкмора, Камберленд восхищается Вордсвортом; что же касается Дартмура, то ему, кажется, и дела нет до Идена Филлпотса [33] И. Филлпотс (1862—1960) — английский писатель и драматург, живший и творивший в Дартмуре. .

Если подняться на одну из вершин Дартмура, то увидишь, как мир будто падает за далекий горизонт, а облака плывут над самой твоей головой. Подобная картина вызывает странное чувство, похожее на приступ паники — сродни нашему инстинктивному страху перед раскатами грома. В таком месте, как Дартмур, человек мгновенно утрачивает всю претенциозность, кажется себе маленьким и беззащитным. Тонкая оболочка — по сути, маска цивилизованности — слезает с нас, как шелуха, ощущение обнаженности делает нас напуганными и приниженными. Но чего мы боимся? Не объяснить… Это безотчетный животный страх — как у кролика, который бежит по открытому пространству на виду у незримого охотника.

Иногда облако наползает на вершину холма и обволакивает его тонкой пленкой. Оно задерживается на какое-то время — слегка курится, испаряясь на острых гранях, заполняя белым туманом все впадины и канавки, — а затем вновь обретает прежнюю форму и как ни в чем не бывало плывет дальше. Плывет целенаправленно, спешит, словно несет важное послание. Куда, кому? В самом сердце пустоши встречаются болота. О, это непростые болота… На их зеленых лужайках бьют ключи, из которых рождаются главные реки Девоншира. До чего странно накрыть ладонью такой ключ и своей рукой остановить движение реки, которая где-то далеко-далеко, в нижнем течении, несет огромные корабли к морю! В этих зеленых лощинах Дартмура… но стоп! Я лучше остановлюсь, чтобы не угодить в ловушку. Я и так уже сказал слишком много.

В тени одной из дартмурских вершин под названием Уоррен-Тор проходит дорога, которая упирается в одно из таких болот. На обочине дороги стоит маленькая гостиница.

Кажется, будто низкое белое здание припало к земле, ища защиту от суровых ветров, которые зимой завывают в печных трубах. Как и большинство обитаемых мест в подобной дикой местности, гостиница напоминает убежище. Вид этой гостиницы — даже в ярких лучах солнца и с толстой полосатой кошкой, дремлющей на коврике, — невольно вызывает в памяти тревожные картины: снег, ветер, одинокий путник на пороге… Он отчаянно колотит в дверь, будто спасаясь от грозных духов пустыни, которые гонятся за ним по пятам.