Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Такое странное сожительство продолжалось полвека.

Убежав из мира, они тем не менее оказались на одной из его главных дорог! Холихед — главная дорога из Лондона до Ирландии — проходит через Лланголлен. Совершенно естественно, что этот странный münage стал главной темой разговоров за обеденными столами Лондона и Дублина. «Дамы из Лланголлена» были бедны, как монастырские крысы, зато обладали столь сильными характерами, что после их бегства темная валлийская деревня сделалась местом, которое не преминули посетить все знаменитости того времени: герцог Веллингтон, Томас де Куинси, Вордсворт, мадам де Жанлис и Вальтер Скотт. Каждый экипаж, проезжавший через Лланголлен, привозил подругам какую-нибудь сплетню из Лондона или Дублина. Они были очень хорошо осведомлены. Хотя главными развлечениями им служили литература, садоводство и любование природой, новости большого мира их тоже интересовали.

Элеонора Батлер, обладавшая властным характером, в 1788 году начала вести дневник. Тот дает ясное представление о жизни в «новом месте». Вот, например, такая заметка:

«Над деревьями горной деревушки поднимается, закручиваясь в спирали, тонкий прозрачно-голубой дым. Пишу. Приходил столяр, починил заднюю доску книжного шкафа возле портрета леди Энн Уэсли… Человек от Эвана из Ос-вестри принес артишоки. Нам было нечего ему дать. Боже, помоги нам… Читаем, работаем. Ходили с моей любимой к белым воротам, вечер чудный — темный, тихий. Встретили маленького мальчика. Он шел из поля с корзиной картошки на голове. Спросили, как его зовут. “Питер Джонс, сын Томаса, обжигальщика извести”. — “Где ты взял эту картошку?” — “За тем лесом. Это — картошка моего отца”. — “Можно нам взять одну или две картофелины?” — “Да, пожалуйста, я вам буду очень обязан”. — “За что же, милый мальчик? Это мы должны благодарить тебя за твою доброту”. — “Нет, что вы. Возьмите всю корзину”. — “Пойдем к нам в дом, мы тебе что-нибудь дадим”. — “Нет, благодарю, мне ничего не надо, а вы возьмите всю корзину. Я вам буду очень обязан”. Мы заставили его пойти с нами, взяли 3 картофелины и дали ему большой кусок хлеба с маслом. Мы всегда с удовольствием будем вспоминать о доброте и щедрости бедного ребенка».

Восхищаясь красотами природы и сочувствуя животным и бедным людям, они тем не менее могли проявлять невиданную жестокость.

«Пегги, нашу экономку, — записала Элеонора в 1789 году, — жившую с нами три года, мы сегодня рассчитали. Несчастная девушка. Она уже не могла скрывать свою беременность. В качестве оправдания она сказала, что ее соблазнили, пообещав жениться. Отец бедной Пегги Джонс не позволил ей вернуться домой. Мы уговорили чету Уиверов взять ее. Что-то теперь с ней будет?»

В домик Лланголлена долетал шепоток из большого мира и оседал в кратких записях дневника Элеоноры. Дам волновало здоровье короля и капризы принца Уэльского. Они тревожились о неспокойном положении собственной страны и получали из первых рук отчеты о том, что происходило в столице. Об этом рассказывали знатные люди, приезжавшие из Лондона. Со временем женщины стали проявлять эксцентричность в одежде. Они ходили в костюмах для верховой езды и в цилиндрах. Актер Мэтьюс, игравший в местном театре, оставил записи, в которых рассказывал о своих впечатлениях. Он сознался, что едва не расхохотался, увидев их среди зрителей.

«Ну до чего же они нелепые! — писал он. — Первые десять минут я едва мог играть. Их почти невозможно отличить от мужчин: костюмы, пудреные парики, туго накрахмаленные воротники. Они постоянно носят эту одежду, даже за званым ужином. Платья сшиты по мужской выкройке. К тому же черные касторовые шляпы! В таких костюмах они похожи на двух респектабельных священников».

До самой смерти дамы вызывали интерес и даже расположение общества. Две странные женщины являлись одной из местных достопримечательностей. Элеонора умерла в 1829 году, а ее «лучшая половина» — так она иногда называла Сару — два года спустя. Их похоронили на церковном кладбище Лланголлена. Посещая сегодня Плас-Ньюидд, вы оказываетесь в разношерстной толпе туристов. Они понятия не имеют, зачем сюда пришли, знают только, что так заведено.

Садовник и одновременно экскурсовод оставляет свою газонокосилку и ведет вас по дому, рассказывая о жизни подруг. Смотреть в доме не на что, удивляет только невероятное засилье старого дуба — доски шкафов, резных перегородок, лавок и так далее — мастерски пригнаны друг к другу, ими, точно панелями, облицованы внутренние стены дома. У подруг была ненасытная страсть к безделушкам, и, зная об этом, друзья пополняли их коллекцию.