Дети, лишившиеся отцов и матерей, смотрели широко открытыми глазами и внимательно слушали отца города.
Затем началась раздача призов.
— Дженни Джонс, — объявил лорд-мэр, — приз за доброту к малышам! (Со стороны мальчиков раздались громкие аплодисменты).
Зардевшаяся Дженни поднялась со стула, получила свой приз >(сделала низкий реверанс в сторону меча и жезла города Йорка, затем вернулась, прижимая подаренную книгу к груди.
— Джон Робинс, приз за успехи в садоводстве!
Теперь поднялся с места здоровяк Джон, получил подарок, поблагодарил и пошел на место, прижав книгу к голубой курточке с начищенными медными пуговицами…
На столе возле меча лежала большая куча апельсинов и два мешочка с новенькими блестящими шестипенсовиками. Сироты Йорка один за другим пересекали зал, проходя по солнечному пятну на полу, подходили к столу и принимали из рук лорд-мэра подарок — апельсин и монетку. Когда последний ребенок вернулся на место, в рядах чиновников на помосте возникло движение. Тотчас раздался звон шпор начальника полиции, из зала вынесли меч императора Сигизмунда, за ним последовал серебряный жезл Йорка. Послышалось шуршание шелка: это поднялся лорд-мэр, за ним секретарь городского совета, олдермены — все они неспешно покинули зал и вышли в ласковый свет ранних сумерек…
Мы с моим другом вышли вслед за ними на улицу с чувством, что этот старый импозантный город оказал нам большую честь, допустив на ежегодный праздник своих сирот. На углу мы повстречались с толпой туристов, которые что-то шумно обсуждали, уткнувшись в карту.
— Сдается мне, — задумчиво произнес американец, — что за последний час мы узнали о Йорке больше, чем эти бедняги с путеводителем смогут узнать за миллион лет.
По-моему, он в некотором смысле был прав.
Глава десятая
Счастливое графство
Эта глава знакомит читателя с американцами в Бостоне, Линкольне и Питерборо, а также представляет самое маленькое и самое счастливое графство Англии, где смысл жизни сводится к умерщвлению лис и коллекционированию лошадиных подков.
1
Города, как и люди, имеют свои причуды. По количеству этих причуд я бы даже скорее сравнил их с капризными женщинами (да простит мне женский пол данное обобщение).
Некоторые города любят играть в прятки с путешественниками: они до последнего момента скрываются за высокими холмами, как бы не желая себя обнаруживать. Вы едете по дороге, ни о чем не подозревая, сворачиваете за угол, а они тут как тут — неожиданно вырастают за поворотом. Другие предпочитают удивлять вас, внезапно появляясь посреди голой равнины. Но есть и такие — правда, их совсем мало, — которые загодя вырисовываются на фоне безоблачного неба и издали приманивают своей красотой. Линкольн как раз принадлежит к последним.
Линкольн — это расположенная в глубине страны гора Сент-Майкл. Плоская болотистая равнина простирается до самого горизонта, издали она напоминает желто-зеленый океан — океан зеленой травы и желтой пшеницы. При таком ландшафте, да еще в ясную погоду, башни Линкольнского кафедрального собора видны на расстоянии в тридцать миль. Старая римская дорога пересекает равнину и упирается в холм, на котором раскинулся город. Все вместе составляет один из самых характерных пейзажей Англии. Он является олицетворением Болотного края, а мгновенная перемена ландшафта, столь свойственная для нашей страны, красноречиво гласит: вы покинули Север и въехали в равнинные земли Юга.
Проезжая Киртон-ин-Линдсей, я увидел Эрмин-стрит, которая ровной лентой тянется на протяжении шестнадцати миль и в конце концов упирается в Линкольнский холм. Двигаясь по этой маленькой, чистой дороге, вы постоянно видите собор. С каждой минутой, даже секундой его башни увеличиваются в размерах, пока на последней миле не вырастают в полный рост, шпилями упираясь в небеса. Я ехал и напевал походный марш легионеров о Лалаге и Римини…
Если вы мечтаете увидеть римскую Британию, вам следует отправиться в Киртон, проделать с полузакрытыми глазами этот путь в шестнадцать миль и перед вами как живой встанет белокаменный Линд (я так благодарен картографическому управлению за привычку указывать в скобках латинские названия). Линкольн — истинное порождение Рима. Чтобы развеять всякие сомнения, достаточно взглянуть на прямую, как гладиаторский меч, Эрмин-стрит, протянувшуюся на север, и не менее прямую Фосс-уэй, уходящую в северо-западном направлении.
Читать дальше