Филип Роджерс: Первый англичанин в Японии. История Уильяма Адамса

Далеко не лестные отзывы Адамса об испанцах и португальцах в беседах с Иэясу падали на благодатную почву. В то же время из рассказов Адамса Иэясу получил представление об изменениях в расстановке сил в Европе, которая начинала складываться не в пользу Испании и Португалии, о возможностях торговли с Голландией и Англией. Его не могла не привлечь перспектива завязать деловые отношения с этими странами, не отягощая себя необходимостью терпеть взамен присутствие католических миссионеров. В лице голландцев и англичан Иэясу увидел серьезный противовес их влиянию.

Из книги Роджерса читатель почерпнет сведения о соперничестве между европейскими державами в Японии в конце XVI — начале XVII века. Справедливости ради следует, однако, отметить, что автор далеко не всегда объективен в оценках. Подобно главному герою своего повествования протестанту Адамсу, который, мягко говоря, не испытывал теплых чувств к католикам — испанцам и португальцам, Роджерс склонен изображать последних в худшем свете, обеляя подчас голландцев и англичан. С такой трактовкой вряд ли можно согласиться. И тех и других гнала к далеким берегам Японии жажда наживы, и те и другие не гнушались любыми средствами для достижения своих целей. Да и сам Роджерс, по существу, признает это, рассказывая о частых столкновениях между голландцами и англичанами, принимавшими подчас довольно острый характер.

В то же время тенденциозный подход Роджерса мешает ему правильно оценить значение первых контактов японцев с португальцами и испанцами. Разумеется, в Японию попадали далеко не лучшие представители этих наций. Алчные торговцы, грубые моряки, а чаще всего миссионеры — иезуиты, францисканцы, доминиканцы, августинцы — вот кто в ту эпоху олицетворял в глазах жителей Японских островов Португалию и Испанию. Поэтому трудно было ожидать от этих первых контактов серьезного культурного воздействия Запада на Японию. Да и сами японцы не были еще готовы к глубокому восприятию европейской культуры. Как мы уже отмечали, их интерес к заморским пришельцам ограничивался преимущественно узкими прагматически-утилитарными рамками, Неудивительно, что первоначально в их представлениях европейцы ассоциировались главным образом с торговлей огнестрельным оружием, а первое, что японцы переняли у португальцев, было изготовление некоторых видов этого оружия.

Однако задачи проповеди «истинной веры» диктовали также необходимость ознакомления хотя бы ограниченного числа представителей японского общества с элементами культуры Запада, Поэтому миссионеры создавали типографии, где помимо религиозных текстов печатались отдельные образцы светской литературы (например, басни Эзопа) в переводе на японский язык, заводили художественные мастерские, в которых обучали японцев копировать изготовленные в Европе иконы, одновременно прививая им навыки живописи масляными красками, в то время совершенно неизвестной в Японии.

Уже первые контакты с «южными варварами», как называли тогда в Японии всех европейцев, будили интерес японцев к внешнему миру стимулировали дальние плавания японских моряков и торговцев, у португальцев, хотя и в ограниченных масштабах, заимствовался опыт кораблестроения. Контакты с ними способствовали и росту географических знаний японцев. Талантливый португальский ученый Морейра, побывавший в Японии в 1590–1592 годах, впервые составил точную карту этой страны и района Северо-Восточной Азии.

Важное значение имел еще один аспект пребывания португальских и испанских миссионеров в Японии. Читатель книги Роджерса с интересом ознакомится с приведенными в ней двумя пространными извлечениями из писем иезуитов Франсиско Ксавье и Алессандро Валиньяно, в которых излагаются их впечатления о Японии. Эпистолярная литература иезуитов, многие из которых прожили в Японии долгие годы, пользовалась исключительно большой популярностью в Западной Европе. Письма иезуитов неоднократно издавались отдельными сборниками в различных европейских странах. Они служили, по существу, единственным источником сведений европейцев о неведомой стране. Ныне это ценнейший материал для изучения истории Японии и японо-европейских связей второй половины XVI — начала XVII века.

Наиболее интересные высказывания и соображения о современной им Японии оставили Луиш Фроиш (1532–1597), Алессандро Валиньяно (1539–1606), Жоао Родригес (1562–1633). Фроиш, проживший в Японии свыше тридцати лет, был свидетелем многих важных исторических событий, описания которых содержатся в его записях. По словам английского исследователя М. Купера, лишь одно письмо Фроиша о его встрече с Ода Нобунага содержит куда больше информации о личности этого выдающегося военачальника, чем любое количество официальных документов [5] Cooper M. and oth. The Southern Barbarians. Tokyo, 1971, c. 101. . Одним из первых европейцев Фроиш стал изучать духовную жизнь японского народа, пытаясь постигнуть его нравственные представления и ценности.