Леонид Муханов - В страну ледяного молчания

— Здесь „Тегетгоф“ вмерз в береговой припай и остался неподвижным в течение нескольких месяцев. Наступавшая вторая полярная ночь заставила отложить исследования до восхода солнца. На корабле с каждым днем усиливались заболевания цынгой. 16 марта, после возвращения с первой рекогносцировки, Пайер застал мертвым от цынги машиниста Криша, которого и похоронили на земле Вильчека.

— Весеннее солнце позволило в конце марта Пайеру с шестью спутниками и тремя собаками пойти в большую санную экспедицию по архипелагу. Пайеру удалось дойти до крайней северной оконечности мыса Флигелли Земли Франца-Иосифа (названной им так в честь австрийского императора). Пайер не знал, что мыс является самой северной точкой открытого им архипелага. Ему показалось, что дальше к Северу находится еще другая земля. Он даже дал этой земле название — Земля Петермана. Очевидно, Пайер принял за землю гряду торосов.

— Несуществующая Земля Петермана долго помещалась на географических картах, пока не сумели окончательно доказать ошибку первого человека, высказавшегося за ее существование. Но тому месту, где должна была находиться Земля Петермана, в 1900 году прошел итальянец Каньи. Прошел по такой же несуществующей Земле короля Оскара. Кругом до самого горизонта простиралось покрытое льдом море. Целый месяц странствовал Пайер по Земле Франца-Иосифа, собирая образцы горных пород, изучал строение островов, знакомясь с животной жизнью архипелага. Большая часть Земли Франца-Иосифа была заснята и положена им на карту.

— Пайер вернулся благополучно к судну, но оно попрежнему стояло неподвижно во льдах. Запасы подходили к концу. Было решено попытаться дойти на шлюпках до Новой Земли, где экспедиция надеялась встретить русские рыболовные суда, выходящие в это время на морской промысел.

— 20 мая 1874 года на четырех поставленных на сани лодках австро-венгерская экспедиция покинула судно. Лодку приходилось тащить по неровному льду. Это был изнурительный труд. Южные ветры относили лед назад с такой же скоростью, с какой шли австрийцы. За 30 дней они прошли только 1 1/ 2мили. Продовольствие подходило к концу. Пришлось сократить выдачу. Шаг за шагом среди лабиринта торосов прокладывали смелые люди путь себе на юг, к солнцу, к культурным странам. За два месяца было пройдено 15 миль от судна, оставленного ими во льдах.

„Отчетливо видели мы обрывы острова Вильчека. Что-то издевающееся было в этих скалах, залитых белым светом полярного дня. Казалось, что после всей долгой и несказанно-утомительной борьбы со льдом нам остался один исход — возвращение к судну и третья полярная ночь. Ну, а если не удастся найти судна, то ледяному морю суждено стать нам могилой. Для нас было счастьем тогда, что земля — шар, и что мы поэтому не могли видеть — какой большой путь по льду нам еще предстоит впереди, прежде чем мы дойдем до открытого моря. Если бы мы были в состоянии обозреть эту ледяную пустыню, мы впали бы в отчаяние“.

Так вспоминает Пайер о тяжелом пути экспедиции.

— Наконец, стали* появляться полыньи и большие разводья, а 15 августа началась небольшая зыбь. Кромка льда оставалась позади. Впереди было море.

„При виде волнующегося моря нам казалось, что мы вышли из темной, холодной гробницы для новой жизни, но, несмотря на всю безумную радость, охватившую нас при мысли об освобождении, мы не могли без боли подумать о том, что нам теперь навсегда предстоит проститься с полярным царством, с царством льдов, сверкавших позади нас ослепительной красотой“.

Этими последними строками Пайер прекратил свой дневник. Они характерны для всех побывавших в Арктике. Полярные страны, точно магнитом, притягивают к себе.

— 23 августа у мыса Бритвина, расположенного на южном острове Новой Земли, австро-венгерская экспедиция встретила в бухте Пуховой русскую шхуну „Николай“ под начальством промышленника-зверобоя Федора Воронина. Он благополучно доставил всю экспедицию в Варде — небольшой порт на севере Норвегии. Сейчас, товарищи, „Седова“ ведет потомок того Воронина, который больше полвека тому назад спас экспедицию.

Ледокол вошел в непроходимую полосу льда. Через иллюминаторы, переливаясь в лучах солнца всеми красками, видны были грозные розовые торосы. С капитанского мостика вахтенный матрос заметил на льду движущуюся точку кремового цвета.

— Медведи на левом борту…

Волнение охватило стрелков. Оператор тащил к носу ледокола киноаппарат.