Дервла Мерфи - Девственная земля

Когда я подошла ближе, мальчишки проделывали на дышлах колесниц акробатические трюки. Они сидели верхом на масках, взбирались на башни и вообще вели себя как на ярмарке. Для непальцев Мачхендранатх Джатра — один из важнейших религиозных праздников. Это могущественное божество легко разгневать. Однако непальцам несвойственно внутреннее благоговение, которое у нас вырабатывается по отношению к святыням. В их жизни страх, поклонение и веселье тесно переплетаются. Всего на один момент, кланяясь, молясь или принося жертву, люди отрешаются от окружающего, а когда после пуджи [24] Пуджа — индуистский обряд, жертвоприношение. возвращаются к действительности, то выглядят еще более счастливыми.

Проходящий мимо музыкант остановился около колесниц, и тут два подростка неожиданно стали танцевать. Я поспешила пристроиться к собравшейся вокруг них толпе. Это были горцы, одетые в домотканые рубахи. Они удивительно красиво исполняли один из величавых храмовых танцев, который в давние времена был завезен сюда из Южной Индии [25] С мнением автора трудно согласиться. Хотя южноиндийские брахманы и служили издавна в непальских индуистских храмах, оказывая определенное культурное влияние, на самом деле основа непальских танцев местная. . Для искушенного зрителя каждое движение рук и глаз танцора говорило выразительным языком символов. Даже непосвященные с удовольствием наблюдали за медленным грациозным танцем. Меня тоже захватило необыкновенное зрелище, столь изменившее выражение лиц двух мальчиков, когда они погрузились в этот своеобразный способ поклонения божеству.

Я подошла к группе неварских женщин, устроившихся на ступеньках храма. На древней площади стояли покосившиеся кирпичные здания, полуразвалившиеся храмы-пагоды, крыши которых поросли травой, непонятного назначения алтари, превращенные временем в развалины, богато украшенные бассейны для омовения, куда из пасти медных змей сильной струей льется вода. Женщины собирали воду в блестящие медные сосуды и, поставив их на бедро, проталкивались сквозь толпу. К этому времени солнце стояло над волнистой черепицей крыш, золотистый свет стал мягок, чувствовалось все нарастающее возбуждение людей. С каждым мгновением толпа становилась все плотнее и красочнее. Женщины величественной процессией, переливающейся красным и черным, зеленым и голубым, золотым и белым цветами, с полными руками риса устремились к Мачхендранатху.

Когда, наконец, настал благоприятный момент и неровные колеса медленно покатились по рытвинам, я ужаснулась, увидев, что гирлянды из мальчишеских тел по-прежнему висят на башнях. К счастью, другие почувствовали то же самое, и через несколько мгновений мальчишки послушно спрыгнули в толпу.

Теперь казалось, что все население Долины — мужчины, женщины и дети — собралось на этих узких улицах, заполнив нависшие над улицей балконы и крыши. Но так как Зигрид и я шли прямо за колесницами, то мы могли рассмотреть каждую деталь, включая кремовые пушистые опахала из хвостов яков, которыми служки обмахивали брахмана — служителя Мачхендрантха. Поразительная техника продвижения этих огромных повозок по узким улочкам заключается в том, что к каждому дышлу прикрепляется два стофутовых каната, которые тянут десятки мужчин. Они хором подбадривают себя какими-то возгласами под вдохновляющий аккомпанемент барабанов и цимбал. Когда, наконец, неуклюжую колесницу удалось продвинуть ярдов на двадцать-тридцать (на большее расстояние без отдыха это сделать почти не удается), вся толпа восторженно закричала. К тому времени мы с Зигрид были настолько захвачены происходящим, что тоже присоединились к всеобщему ликованию. Когда это, по-своему величественное, шествие продвинулось ярдов на сто, мы с беспокойством заметили, что первая башня теряет устойчивость и, казалось, вот-вот упадет, придавив немало людей. Очевидно, это увидели не только мы, так как четверо мужчин уже вскарабкались на качающееся сооружение и сбросили назад еще два каната, которые тут же подхватили сильные руки мужчин. Крепко ухватившись за канаты, они удерживали башню в относительном равновесии, хотя эта предосторожность тормозила шествие.

Мы оглянулись на вторую колесницу и увидели, что она тоже попала в беду. Одно из огромных колес застряло в луже клейкой черной грязи, столь характерной для Катманду, и все усилия вытянуть его были безуспешны. Мы стали пробираться назад, чтобы посмотреть, чем все кончится, но первая колесница вновь привлекла наше внимание, и на этот раз для тревоги было куда больше оснований. Дорога слегка пошла под гору, и колесница неожиданно резво покатилась вниз, натягивая канаты. Люди, придерживавшие их, вынуждены были бежать за колесницей, а шедшие впереди, перепугавшись, кинулись в стороны и смешались с толпой. Некоторые упали, но, к счастью, дорога вновь выровнялась, а может, смилостивился Мачхендранатх, и смятение улеглось. Страшно подумать, что случилось бы, охвати толпу настоящая паника. Нас довольно грубо толкали — не из-за плохого к нам отношения, а невольно. Меня несла толпа потных маленьких тел, кричащих, смеющихся, толкающихся, молящихся и довольных, и я чувствовала, что нахожусь в Непале.