Леонид Платов - Предела нет

В течение 20-25 минут мы навели переправу. Активную помощь дивизиону оказали освобожденные нами русские военнопленные из лагерей вблизи реки или угнанные рабочие (мы не успели в этом разобраться). На мой призыв помочь больше сотни мужчин бросились растаскивать свои бараки и поволокли к переправе все, что могло пригодиться. Преодолев водный рубеж, мы с ходу ворвались в Гросс-Зирнинг.

К 10:00 мы при содействии пехоты овладели населенным пунктом Лосдорф. Преследование немцев на шоссе продолжалось, не ослабевая в темпе.

Теперь мы все время висели на плечах противника, громили и уничтожали живую силу и технику, находясь непосредственно в его боевых порядках.

Немцы продолжали взрывать переправы. Их воинские части и подразделения, оставшись отрезанными, бросали оружие и сдавались. Но мы двигались вперед, не останавливаясь возле солдат, поднимавших руки. Я рассчитывал, что нас вот-вот нагонит танковый корпус генерал-лейтенанта Говоруненко с большим десантом пехоты, которая, как полагается, все довершит. Дивизион же, как вы знаете, должен был стремительно продвигаться на запад, создавая панику в тылу врага и сбивая его заслоны.

На одной из переправ отстали тылы и штаб, так как там, где пробирались самоходки и танки, не пройти было колесным машинам. После этого я приказал экономить снаряды и, нагоняя колонны немецких автомашин, давить их гусеницами.

На первом этапе наступления я докладывал штабу дивизии по рации о захвате каждого рубежа, а также посылал короткие боевые донесения с мотоциклистом. Но потом мы ушли слишком далеко — походные рации уже не могли вести передачу на такое расстояние. Что касается связи при помощи мотоциклистов, то она прекратилась из-за того, что гитлеровцы были теперь не только впереди, но и позади нас.

Примерно в 1,5 километра северо-западнее Лосдорфа нам преградил дорогу какой-то канал. Немцы взорвали мост, несмотря на то что часть их колонны не успела переправиться и вынуждена была сложить оружие.

Канал был неширокий, но глубокий, как противотанковый ров, и с бурным течением воды. Ни танки, ни самоходки не могли его преодолеть. Но недалеко от взорванного моста мы увидели штабеля стальных труб большого диаметра. Задыхаясь и обливаясь потом, мы накатывали в этот канал трубы, те тонули, но мы накатывали новые и новые пласты труб. Вода пошла по трубам, а танки и самоходки пронеслись по ним, как по бревенчатому настилу.

Переправившись через канал, мы нагнали отходящую немецкую колонну. Гитлеровцы не могли понять, как мы очутились по эту сторону водного рубежа и опять наступаем им на пятки. Бросив оружие, они в ужасе разбегались по обе стороны шоссе. Мы смерчем прошли по колонне без единого орудийного выстрела, не сбавляя хода.

Теперь путь к Мельку был открыт. Ни впереди, ни по бокам не видно было ни одного гитлеровца. Мы находились в глубочайшем немецком тылу.

За несколько километров до въезда в город Мельк я в целях предосторожности пересел из своего танка в трофейный бронетранспортер, после чего повел дивизион дальше.

У самой окраины Мелька мой командирский танк (Т-34), который шел впритирку за головным бронетранспортером, где был я, по какой-то причине отстал, тем самым немного придержав всю нашу колонну. И случилось так, что я первый влетел на бронетранспортере в город.

Это было в 11:35, я засек время».

(Продолжение письма)

«В Мельке, к моему удивлению, нас встретила полнейшая тишина.

Все магазины были открыты. Солдаты и мирные жители спокойно расхаживали и разъезжали по улицам. Никто не обратил внимания на наш бронетранспортер. Ведь он был трофейный. Я понял, что хитрость удалась, немцы принимают нас за своих.

Приказав команде затаиться в бронетранспортере и ждать приказа, я выскочил на мостовую. Необходимо было осмотреться до подхода дивизиона.

Бронетранспортер остановился у какого-то большого каменного дома. По случаю майской жары окна на нижнем этаже были распахнуты настежь.

Но я не смотрел на окна. Мое внимание привлекли несколько легковых машин и мотоциклистов, которые стояли в 4-5 метрах у тротуара.

Внезапно среди общей тишины (она поразила нас в Мельке больше всего после шума недавнего боя) я услышал за спиной громкий смех и быстро обернулся к окну. Но смех относился не ко мне. В зале первого этажа (это был ресторан) вокруг накрытого стола сидели человек пятнадцать немецких офицеров и мирно выпивали и закусывали. Для них полной неожиданностью было увидеть рядом русского офицера с орденами на груди. Гитлеровцы так и застыли, откинувшись на спинки своих стульев, держа стаканы на весу.