Андрей Остальский - Иностранец ее Величества

Вильям де Бувери бежал в Англию из французского города Лилль в XVI веке, спасаясь от гугенотских погромов. А куда еще ему было бежать? Здесь тогда уже традиционно давали прибежище гонимым. И вообще — вот она Англия, рядышком, через пролив. Если где-то прятаться, пережидать, так здесь, конечно. Как множество людей до и после де Бувери, я вовсе не планировал оседать здесь навечно.

В 1992 году приехал максимум на полгода — так мне тогда казалось. Потом дела мои с английской газетой «Файнэншл таймс» затянулись на пару лет. А затем начались осложнения семейные и несемейные, предложили мне двухлетний контракт на Би-би-си — разве не идеальное, пусть и временное решение? Но работа и новая, вторая, теперь уже английская, журналистская карьера шли неплохо, возвращаться на родину было особенно некуда… И вот остался, кажется, уже навсегда…

За четыреста лет до меня Вильям де Бувери совсем неплохо освоился в новой для него стране. Бизнес пошел прекрасно, он быстро разбогател на торговле шелком, основал купеческую династию. Его потомок пробился в парламент, стал крупным политическим деятелем и удостоился первого титула — виконта Фолкстонского, поскольку к тому моменту был владельцем немалых земельных наделов в нашем городе. Города Лилль с наших холмов не разглядеть, но французский берег в хорошую погоду виден прекрасно. Настал момент, и Рэдноры построили вдоль моря потрясающую набережную Лиз (The Leas) — одну из самых красивых и элегантных не только в Англии, но, пожалуй, и во всей Европе. Здесь, конечно же, установили подзорную трубу, чтобы легче было любоваться прекрасной Францией.

Одна почтенного возраста жительница города с удовольствием, даже с наслаждением вспоминала, как в двадцатые годы весь местный бомонд (средний класс на самом деле) выходил в выходные прогуляться на набережную Лиз — на людей посмотреть и себя показать.

Приятно, красиво, действует умиротворяюще, да и для здоровья полезно подышать морским воздухом. За порядком и благонравием часто следил сам лорд Рэднор — большой был педант.

Вообще-то прогулками по-над морем некоторые активно занимаются и в XXI веке, да и набережная стала еще прекраснее с тех пор. Но нынешний лорд Рэднор уже не дежурит, бдительно следя за тем, чтобы леди и джентльмены были пристойно одеты, чтобы вели себя соответственно благодати и красоте вокруг.

Набережная давно стала собственностью города, Рэдноры больше не имеют права здесь командовать, да и вряд ли нынешнему эрлу подобное придет в голову.

Но эрлами — то есть графами — де Бувери стали не сразу. Для начала получили наследственный титул «виконт» и только в следующем поколении поднялись еще выше, достигнув нынешних головокружительных высот. Эрлы Рэдноры стали пэрами, то есть получили передающееся по наследству место в палате лордов. Вошли в высшую английскую аристократию. И сегодня уже девятый эрл Рэднор, 1955 года рождения, возглавляет эту влиятельную английскую семью, а заодно и покровительствует нашему городу, в котором он по-прежнему имеет существенные материальные активы.

Зовут лорда Джейкоб. Так уже повелось у них в роду: почти все лорды Рэдноры (они же Бувери-Плейделлы) поочередно то Вильямы, то Джейкобы. И так уже на протяжении девяти поколений! Нечасто встречается подобная верность именам своих предков.

Поразила меня и другая традиция этой семьи, о которой я узнал совсем недавно и случайно. Оказывается, лорд Рэднор, так же как и его отец, дед, прадед и так далее, возглавляет благотворительную организацию, издавна именующуюся «Французским госпиталем». Но больницы как таковой там давно уже нет, а под этим названием функционирует комфортабельная богадельня на свежем воздухе. Она предназначается для потомков эмигрировавших из Франции гугенотов. Но не любых потомков, а только тех из них, кто впал под конец жизни в нужду. Лорд Рэднор, а также еще несколько англичан с гугенотскими корнями, чье материальное положение беспокойства не вызывает, жертвуют немалые средства на то, чтобы обеспечить этим старикам достойную жизнь.

Интересная история, не правда ли? Иностранцы, приверженцы чужой церкви, да еще купцы, то есть торгаши. И вдруг — такие громкие дворянские звания, принадлежность к высшим аристократическим кругам. Неужели подобнее было возможно в Европе? Насчет континента не уверен, а вот в Англии случай не то чтобы типичный, но и далеко не единственный, а потому никого здесь особо не удивляющий.