Владимир Динец - Ветер в траве

Пришлось пересекать хребет «в лоб». Торчащие скалы были очень удачно разделены пятнами ровной земли. Несколько человек шли впереди, выбирая дорогу, а мы вдвоем крутили руль. Испытываешь странное чувство нереальности происходящего, когда на обычном городском автобусе катаешься без дороги по барханам и горам!

Больше никаких приключений в тот день не было. Все последующие хребты оказались совсем пологими, и порой о том, что проезжаешь перевал, можно было догадаться только по наличию овоо — кучи камней, украшенной тряпочками, осью автомобиля, гнездом курганника или еще чем-нибудь. Здесь уже не водились сурки, орлы и прочие степные жители, но лис и зайцев было много по-прежнему. Самыми же красивыми обитателями этих покрытых редкой травкой просторов оказались крошечные шустрые ящерки — пестрые круглоголовки. Они окрашены в желтый, розовый или серый цвет с нежным узором из красноватых, голубых и шоколадных пятнышек, который делает их почти невидимыми на фоне камней. Особенно шикарные экземпляры, фиолетовые с ярким рисунком, живут на участках с черным щебнем. Игорю, кстати, удалось привезти несколько ящериц в Москву, и они благополучно живут у него до сих пор.

После полудня мы выехали на трассу, но она так мало отличалась от бесчисленных автомобильных следов, пересекавших местность во всех направлениях, что поначалу мы ее проскочили и поняли свою ошибку, лишь оказавшись на краю высокого обрыва, с которого открывался вид на бесконечные волны холмов и зазубренный черный хребет вдали. Я развернул автобус и поехал вдоль обрыва к показавшейся вдали башне телевизионного ретранслятора. Вдруг впереди возникли несколько десятков желтых точек и с невероятной быстротой покатились по траве. Это были дзерены — монгольские антилопы. Они развивают скорость до 60 км/ч, так что мне удалось подъехать к ним поближе, лишь прижав один табунок к обрыву. Как я ни жал на газ, эти легконогие создания носились вокруг автобуса, словно дельфины вокруг весельной шлюпки, все время соблюдая дистанцию в сто-двести метров.

Возле ретранслятора мы наконец-то выехали на трассу — очень вовремя, потому что как раз начало темнеть. Дорога спустилась с обрыва, пересекла несколько солончаков и побежала дальше. Я ожидал, что местность и дальше будет становиться все более сухой, а трава — разреженной, но почему-то все происходило наоборот.

Оказывается, в этом году здесь было необычно много дождей. Обилию свежей растительности радовались не только скотоводы. Едва наступила ночь, как в лучах фар появились тушканчики. Такого их количества никогда не видел не только я, но и шофер, колесивший по Гоби всю жизнь. Монголы, кстати, неплохо разбираются в тушканчиках и даже называют их по-разному. Крупные длинноухие виды называются алагдаага (это слово стало их латинским названием), короткоухие емуранчики — емураанч, а мелкие зверьки — даахай.

Обалдевшие от яркого света фар, несчастные зверьки замирали, чуть шевеля ушами и длиннющими усами, потом вдруг срывались с места и уносились прочь огромными прыжками, виляя из стороны в сторону с помощью резких взмахов украшенных пушистыми черно-белыми «знаменами» хвостов. Емуранчики прыгали не так хорошо и нередко кидались прямо под колеса, так что мне стоило огромного труда никого из них не задавить. При этом я еще старался вести приблизительный учет (одних только тушканчиков-прыгунов за несколько часов было много сотен), да еще высматривал на обочинах дороги скрытных карликовых тушканчиков. Эти застенчивые большеголовые гномики размером с куриное яйцо прыгать почти не умеют, а при виде автобуса тихонько шмыгают в траву, так что заметить их очень трудно, а определить вид — еще труднее (в этом районе их три вида). Около полуночи тушканчики вдруг пропали. За всю вторую половину ночи нам встретились только несколько ушастых ежей, один-единственный гобийский тушканчик и крошечный джунгарский хомячок.

— О, Даланзадгад! — изумленно вскричал проснувшийся шофер, когда за час до рассвета мы въехали в поселок под этим названием — центр Южно-Гобийского аймака.

Ответом ему был дружный хохот: мужик так обрадовался возможности уступить мне руль, что почти всю дорогу проспал на заднем сидении, несмотря на тряску.

Моноголия делится на аймаки, примерно соответствующие нашим районам, а аймаки — на сумы, или сомоны, нечто вроде сельсоветов. Слова «аймаг» и «сум» означают и территорию, и центральный поселок, а центры территорий часто называют не собственным именем, а по названию территории. Например, Даланзадгад в других частях страны называют по его аймаку: Омнговь.