Владимир Динец - Ветер в траве

К моему удивлению, двух сотрудников экспедиции в вагоне не оказалось. Он был весь заполнен семьями шахтеров, которые работали в Монголии, а сейчас возвращались из отпуска. На каждой большой станции я делал вылазку вдоль поезда, пытаясь обнаружить коллег, но они никак не попадались. Зато я повстречал несколько туристов из разных европейских стран. Пятидневное путешествие в поезде, которое нами воспринимается как неизбежное зло, для них — роскошный отдых. Они платят за билеты довольно приличные деньги и наслаждаются путешествием на знаменитом «Транссибирском экспрессе» через дикую глухомань.

Экзотика!

На самом деле трудно найти более скучный маршрут, чем Транссибирская магистраль.

Земли вдоль нее давным-давно освоены, леса в основном вырублены, и смотреть, кроме разве что кусочка Байкала, совершенно не на что. БАМ или дорога Тайшет-Абакан гораздо красивее и интереснее, но про них мало кто знает.

В этот раз к тому же весь первый день шел дождь. Только за Уралом выглянуло солнце, но это была как раз самая нудная часть пути — бесконечные березняки Западной Сибири, которые вдобавок оказались на многих участках объедены шелкопрядом. Поскольку путь был скучен, а шахтерские дочки — слишком застенчивы, я взял у одного из туристов путеводитель по Монголии и принялся читать.

К тому времени я имел примерно такое же представление об этой стране, какое имеют американцы о России, где, как известно, по улицам ходят медведи и все поголовно играют на балалайках. Но эта книжка меня буквально добила. С садистским наслаждением автор расписывал грязь, нищету, бескультурие, патологическую неорганизованность, агрессивность и тупость монголов. Чего стоит хотя бы такой пассаж:

«Если вы все же, вопреки нашим советам, рискнете оказаться вне пределов Улан-Батора, и в какой-нибудь деревне вас попытаются забросать камнями, скорее всего, это будет означать, что вас приняли за русского. В таком случае громко кричите „Америка, Америка!“ — это единственная западная страна, о существовании которой известно большинству монголов.»

Сейчас, после того, как я познакомился с гостеприимным и доброжелательным монгольским народом, вспоминать об этом смешно, но тогда было не до смеха.

Утешало лишь то, что большинство приведенных описаний можно было с таким же успехом отнести к моей собственной стране.

— Монголы, конечно, не подарок, — укрепил мои опасения шахтер, сосед по купе. — Сложный народ.

— Жалко их, — вставила его жена.

— Почему? — поразился он.

— Мы-то через год-два домой уедем, а им там жить…

Прочитав путеводитель, я достал из рюкзака допотопный разговорник и начал изучение монгольского языка. Он не особенно сложен. Вот некоторые монгольские слова и фразы:

СССР — ЗСБНХУ туалет — бие засах газар батон — поц выходные дни — бямба ням телеграф — цахилгаан мэдээний газар мы из Советского Союза — бид зовлот холбоот улсаас ирсэн ружье — буу плохо — муу пыль — оо кошка — муур бабочка — эрвээхэй я не говорю по-монгольски — би монгоолор ярдаггуй где? — хаана?

когда? — хэзээ?

Многочисленные сдвоенные буквы в устной речи, как правило, игнорируются. Пока в Монголии пользуются русским алфавитом (с добавлением двух гласных букв), хотя некоторые монголофилы и великомонгольские шовинисты добиваются возвращения к монгольской письменности, которой пользуются во Внутренней (китайской) Монголии.

Поскольку монгольская письменность намного сложнее, вряд ли на нее когда-нибудь действительно перейдут.

Начиная с Тайшета на всех станциях разворачивалась бурная челночная торговля.

Кто-то продавал пляжные тапочки, заколки и кофточки прямо на перроне, кто-то шустро обменивался огромными баулами с земляками, вышедшими к поезду. Из-за давки на перронах мне пришлось оставить попытки отыскать сотрудников Экспедиции, и я наблюдал за тем, как продавцы обманывают покупателей и наоборот. У покупателей самым простым приемом было взять товар и убежать, а продавцы-монголы старались всучить брак в последний момент перед отходом поезда. Почти на каждой станции кто-нибудь срывал стоп-кран, потому что не успевал получить деньги за товар.

Но вот за Улан-Удэ начались степи. Стайки голубых сорок сновали в приречных ивняках, пару раз мелькнули даурские куропатки, а в небе я заметил одиноко кружащегося орла.

На маленькой пограничной станции мы простояли шесть часов. Сначала шмон, потом разборка с «нарушителями режима» (особенно долго трясли явного шпиона — монгольского парнишку лет шестнадцати), потом беготня по крышам вагонов в погоне за «зайцами»… Скучавшие туристы то и дело просили меня перевести всевозможные надписи, покрывавшие фасад вокзала, и поражались их однообразию. Мне же особенно понравилась надпись на локомотиве, стоявшем на соседнем пути: «Осторожно!