Александр Сорочинский - В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски

Перед самым началом белого шлейфа я повернул немного влево, пытаясь пройти у края буруна. «Пеликан» тут же начал соскальзывать со стремнины. В таком, немного наклонном положении, мчась с большой скоростью, лодка и встретилась с подводным камнем. Столкновение деревянного днища лодки с плоским камнем произошло по касательной. При обычной скорости и положении лодки днище лишь слегка скребнуло бы по камню, но на этом пороге всё произошло по другому сценарию.

Днище «Пеликана» вздрогнуло от сильнейшего удара. Мне необыкновенно повезло, что валун не переломил его пополам. Наверное, и звук был соответствующий, но в рёве порога его не было слышно, да я и вообще перестал что-либо слышать. Удар и его силу почувствовал ногами, касающимися деревянного днища. Впрочем, силу удара можно было оценить и по изменению траектории движения лодки. Сначала приподнялся её нос, а затем – корма. Она наклонилась так, что мне пришлось изо всех сил держаться левой рукой за верёвку, закреплённую по борту, чтобы не выпасть из «Пеликана». Правой рукой чуть не выпустил румпель.

Работающий винт «Пеликана» натолкнулся на камень, и алюминиевая шпонка, скрепляющая его с мотором, срезалась. Мотор взревел на холостых оборотах. Этого я тоже не услышал, а понял, почувствовав через ручку газа мелкую дрожь мотора и увидев над ним облачко дыма полусгоревшего бензина, которое обычно появляется над работающим на холостых оборотах мотором при полной подаче газа.

Удар сбросил лодку под углом на край слива. Почти неуправляемая, с ревущим и дымящим на холостых оборотах мотором, с креном вперёд и влево – лодка плыла, вернее сказать сваливалась, слетала с большой скоростью с более чем метрового водопада. Так под углом градусов в сорок «Пеликан» и вошёл в воду плёса.

Мне ещё исключительно повезло, что удалось удержать уже практически неуправляемую лодку носом по направлению движения. Если бы её развернуло бортом или кормой с тяжелым мотором вперёд и в таком положении сбросило с порога, то «Пеликан» бы неминуемо перевернулся. Не вывалился из лодки вперёд я только потому, что мёртвой хваткой вцепился одной рукой в верёвку, прикреплённую к борту, а второй в румпель.

Вверх взметнулось облако брызг, и «Пеликан», зачерпнув изрядное количество воды и примерно на пол-оборота крутнувшись в воронке водопада, с продолжающим реветь мотором, закачался и медленно поплыл по течению по относительно спокойной поверхности плёса. Интенсивность рёва воды на пороге стала уменьшаться, и я расслышал, наконец, истеричный звук своего лодочного мотора, работающего на холостых оборотах при максимальной подаче газа.

Бурный приток © Creative Commons

Некоторое время расслабленно сидел в неуправляемой лодке с заглушенным мотором, медленно плывшей по течению, слегка поворачиваясь вокруг своей оси. В ушах с шумом стучала кровь, руки слегка дрожали. Водные брызги, поднявшиеся во время «ныряния» «Пеликана» с водопада порога, промочили меня насквозь. Только шерстяной свитер не успел пропитаться водой. Но постепенно вода стала проходить и сквозь него, и зябкими струйками потекла по телу. Я чувствовал это, но, ни холода, ни каких-то других неприятных ощущений это у меня не вызвало. Вот теперь я не только согрелся, а мне стало даже жарко!

Промокшая одежда, подогреваемая разгорячённым телом, начала парить на мне. Смотреть на окутавшее облако водяного пара, поднимавшееся надо мной, как над раскалённым камнем в парной, было забавно даже мне самому, наверное, потому, что это было необычно. Внезапность появления, и скоротечность прохождения грозного порога ошеломили меня и заставили за считанные секунды сконцентрироваться и потратить огромную энергию. Мгновенно вернуться в спокойное состояние организм не мог, поэтому промокшая одежда и начала подогреваться, быстро сохнуть и парить на теле, всё ещё разгорячённом недавней битвой со стихией. Не без труда вынул сигареты и спички, предусмотрительно завёрнутые в целлофановую плёнку и оставшиеся сухими даже после всего происшедшего, и с удовольствием затянулся, всё ещё переживая опасное приключение. Немного успокоившись, ощутил радость от удачного исхода прохождения такого свирепого порога (во всяком случае, для моего первого раза), гордость оттого, что прошёл его в полном одиночестве, без чьей-либо помощи: «И всё-таки не он меня, а я его сделал!».