Михаил Певцов - Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь

Некоторые дополнительные сведения о растительном и животном мире в районе Кара-Сай находим мы в письме В. И. Ро- боровского Совету Русского географического общества (Известия РГО. Т. XXVI. С. 75–76), в котором он перечисляет следующие виды растительности: полынь (излюбленная пища баранов), густоветвистый кустарник белолозника, пижму, спаржу, дерисун (чий), ковыль (уже почти выеденный баранами), плевел, карагану и тамариск.

Из птиц Роборовский называет синичку, завирушку, сойку, бульдурукоз, ворон и царей этого крылатого мира — огромных грифов (размах крыльев около 3 м).

По склонам гор, сообщает Роборовский, живет в норах множество грызунов, лисиц и зайцев.

Здесь необходимо отметить, что весьма сложный в орографическом отношении Восточный Куньлунь до сих пор еще плохо изучен. В частности, недостаточно выяснена маловероятная орографическая связь хребта Русского и Алтын-тага. Поэтому правильнее будет говорить, что река Талан-ходжа своей долиной прорывает хребет Русский, а не Алтын-таг, как об этом пишет Певцов.

В. И. Роборовский в уже упоминавшемся нами письма Совету Русского географического общества (комм. 156) приводит интересное описание этой экскурсии, которое заканчивает следующим выводом:

«Эта наша поездка выяснила, что подняться в Тибетское нагорье, через окраинный Русский хребет, с нашим караваном вполне возможно. Движение в глубь страны должно быть совершаемо после новых и частых разведок местности, потому что вряд ли мы найдем проводника, хорошо знающего далекие местности, необитаемые людьми».

Несмотря на плодородие почвы и дважды в течение года снимаемые урожаи, большинство населения кашгарских оазисов жило в страшной бедности. Жалкий клочок земли, среднюю величину которого правильно указывает Певцов, не мог прокормить кашгарца-крестьянина, который к тому же облагался множеством различных налогов и поборов.

«К столь незавидной доли туземцев (скудость размеров земельных участков. — Я. М.), — пишет Пржевальский, — следует еще прибавить полную деспотию всех власть имущих, огромные подати, эксплуатацию кулаков, притеснения китайцев, — чтобы понять, как несладко существование большей части жителей оазисов, даже среди сплошных садов их родного уголка» [155].

Прекрасное описание общей картины арычной системы орошения кашгарских оазисов дает Пржевальский на страницах отчетного труда о четвертой экспедиция в Центральную Азию:

«Неутолимая нужда заставила туземцев до крайности изощряться в проведении оросительных каналов (арыков), которые, разветвляясь, словно вены и артерии в животном организме, оплодотворяют каждый клочок обрабатываемой земли. Удивительным для непривычного глаза образом перекрещиваются и распределяются эти арыки по оазису: они то текут рядом, только на разной высоте, то пробегают по деревянным желобам один над другим, то, наконец, струятся по тем же желобам через плоские крыши саклей. Всюду вода приносит здесь с собой жизнь — она не только поит почву, но и оплодотворяет ее лёссовым илом».

«В каждую саклю, в каждый садик и огород, мало того, к каждому большому дереву, если только оно стоит в стороне, всюду проведены арыки, то запирающиеся, то отворяющиеся для воды, смотря по надобности» [156].

О летних дождях в Керийском оазисе подробно пишет Пржевальский в своей книге «От Кяхты на истоки Желтой реки». На основании личных наблюдений и рассказов местных жителей он отмечает, что ежегодно с июня и до середины, а в некоторые годы и до конца августа в этих местах идут дожди, иногда по целым суткам без перерыва. Пытаясь дать объяснение этому явлению, Пржевальский приписывал его летнему юго-западному муссону, который, по его мнению, приносит с Индийского океана атмосферную влагу, выпадающую в предгорьях в виде дождя, а в горах в виде снега.

А. И. Воейков, обработавший метеорологические наблюдения Пржевальского, в своей статье «О климате Центральной Азии» дал этому явлению иное объяснение.

«Я думаю, — пишет Воейков, — что дело объясняется тем, что не только мы не имеем здесь летнего Индийского муссона, но даже и пары, сгущающиеся в летние дожди, принесены не из Индии, а местного происхождения, т. е. происходят от испарений и орошенных полей и тограковых (тополевых) лесов нагорья. Широкий пояс этих лесов, питаемых подпочвенными водами с соседних гор, опоясывает центральную пустыню Такла-Макан (ссылка на отчет о Тибетской экспедиции Певцова и Богдановича. — Я. М.). Тополь, как известно, требует много воды, т. е. испаряется ее много, особенно в таком сухом и жарком воздухе какой бывает здесь летом. Орошенные поля также испаряют немало воды, особенно рисовые. Пары с равнины приносятся северными ветрами к горам и поднимаются по склонам гор, частью под влиянием гор, частью диффузией, охлаждаются и доходят до точки насыщения» [157].