Александр Филиппов - Порывая с прошлым

Мони Сингх отверг все это, предпочтя тюремную решетку предательству. Лишь в феврале 1969 г., когда под давлением развернувшегося в стране демократического движения режим Айюб-хана вынужден был освободить политических заключенных, вышел на свободу и Мони Сингх.

В тот день улицы Дакки были запружены людьми. Повсюду митинги и демонстрации с требованием отставки Айюб-хана, отмены чрезвычайного положения, введенного еще во время конфликта с Индией. Полицейских не видно: они отозваны в казармы. Тактика властей предельно ясна: они рассчитывают на беспорядок, который учинят экстремисты, да и просто уголовные элементы, чтобы под предлогом наведения порядка ударить по прогрессивным организациям, взвалив всю ответственность за случившееся на них.

Допотопный «фольксваген» с трудом пробивает дорогу сквозь толпы возбужденных людей. В одном месте толпа юнцов громит какой-то магазин, в другом — молодые люди пытаются поджечь перевернутое такси. У ребят злые, осатанелые лица.

— Кто эти ребята? — спрашиваю Али Аксада.

— Это люди Абдур Раба, лидера одной из экстремистских студенческих организаций, — отвечает он. — Вот так они создают «революционную ситуацию». Смотрите, какая дикость!

Автомашина загорелась, изнутри повалил дым: очевидно, горели сиденья. Кто-то из ребят воткнул в разбитое окно палку с привязанным к ней красным полотнищем.

Али Аксад сворачивает в соседнюю улицу. Здесь спокойно. Проезжаем мимо домов, окна которых прикрыты жалюзи, и останавливаемся возле потемневшего от дождей домика. На шум притормозившей машины выходит сухощавый, убеленный сединами человек. Это — Мони Сингх.

Он приглашает к себе в комнату. Грубо сколоченный стол, несколько стульев, этажерка, заваленная газетами и журналами. Вот и вся обстановка у этого ветерана бенгальского революционного движения.

Уступая моим просьбам, он рассказывает о себе. Детство Мони прошло в деревушке Гаро, что в округе Майменсингх. Он выходец из сравнительно зажиточной семьи. Родители участвовали в антианглийском освободительном движении и с ранних лет привили своему сыну ненависть к колонизаторам. Старший брат Мони состоял в местной террористической организации, члены которой совершали покушения на английских солдат и чиновников колониальной администрации. В нее вступил и Мони Сингх. Вместе со своими товарищами он участвовал в боевых операциях, уничтожая колонизаторов и их ставленников. В смелости и мужестве людям этой организации не откажешь. Но постепенно они убедились, что одним террором ничего не добьешься. Надо менять тактику. Жизнь подсказывала, что борьба одиночек не приносит успеха, нужно вовлекать в борьбу широкие слои населения, вести агитационную работу.

Однажды в их края, спасаясь от преследования, приехал из Калькутты коммунист Гопен Чакраварти. Незадолго до этого он посетил Страну Советов.

— Этот товарищ, — вспоминает с теплотой в голосе Мони Сингх, — много рассказывал нам о Советской России, о том, как под руководством большевиков люди свергли царизм. Он познакомил нас с марксизмом, с работами великого Ленина. Мы отказались от террористических методов борьбы, встали на путь, указанный Великим Октябрем. Я переехал в Калькутту и вел там среди населения разъяснительную работу, выступал на митингах, писал в газете, выпускал листовки. После образования Пакистана я по решению партии выехал в Дакку, участвовал в крестьянском движении. Вскоре начались гонения против нашей партии и демократических организаций. Аресты, нелегальная работа, снова аресты — так я и живу вот уже более двадцати лет.

Прошу Мони Сингха дать оценку политической обстановке в стране, в частности в Восточной провинции.

— Я на эту тему как раз пишу статью в «Сангбад», — говорит он, указывая на кипу исписанных листов на столе. — Да, режим Айюб-хана пошел на уступки демократическому движению, освобождено много деятелей оппозиционного движения из «Авами лиг», Национальной народной партии и других организаций. Но это временное отступление режима. Военные ни за что не отдадут власть гражданским. Я думаю, идет подготовка передачи власти тоже военному деятелю, который, как об этом просят представители большого бизнеса, «наведет порядок» в стране. Айюб-хан серьезно болен, он не поправился после инсульта, вот-вот уйдет в отставку.