Александр Юрченко - Путешествие по Ливану. В поисках загадочной Финикии

В период крестовых походов маронитская верхушка поддержала крестоносцев. Марониты служили проводниками и переводчиками, отряды их лучников сражались на стороне рыцарей. Поскольку православные и яковиты были не так активны в поддержке крестоносцев, маронитская община получила в средние века привилегированный статус среди других христианских конфессий Ливана.

К эпохе крестовых походов относятся и первые контакты маронитского руководства с Римом. Хронист Гийом Тирский [38], писавший о времени крестоносцев, сообщал, что в 1182 году марониты заключили союз с латинской церковью. Однако он был непрочным – то расторгался, то возобновлялся. Окончательно верховенство римского папы было признано лишь в 1736 году.

В обрядовой практике маронитская церковь до сих пор имеет много общего с традиционным сирийским христианством. По восточнохристианскому чину маронитские священники могут вступать в брак.

Наша машина, как по большой винтовой лестнице, кружила по склонам горы Хардин, медленно, но уверенно приближаясь к вершине. Когда до нее оставалось метров сто, если смотреть строго по вертикали, Ильяс показал на кубики домиков, примостившиеся на одном из склонов.

– Вот тот, последний, в самой высшей точке – мой дом.

Минут через десять мы въезжали в деревню. Она, словно ласточкино гнездо, примостилась на узком карнизе или, назовем его плато, шириной метров пятьдесят и длиной метров четыреста.

В центре деревни миниатюрная площадь в окружении трех современных храмов, возле одного из них источник с холодной горной водой – вкуснее я, наверное, не пил в своей жизни – к стене храма привинчена стеклянная доска с информацией об исторических памятниках Хардина. Я насчитал их более тридцати, это в пересчете на пятьдесят жителей деревни – самый насыщенный историей район в мире. Мы долго здесь не задерживаемся и едем на окраину деревни, к родному дому семьи Сассин, прожившей здесь не одно столетие.

Нас встречает лаем молодой пес, навстречу выбегает маленькая сухонькая женщина с аккуратно зачесанными волосами, взятыми сзади в крепкий узелок.

Ильяс семь лет жил в Украине, и только два месяца как вернулся домой. Теперь каждый его приезд – событие для матери.

Родительский дом устроен по старой, видимо, еще финикийской, традиции. Наверху – он одноэтажный, состоит из трех небольших комнат. В одной из них, в центре, древний очаг – чугунная печка с дымоходом-трубой, ведущим на крышу. Но внутри, под землей, словно невидимая часть айсберга, расположена основная часть помещений, в которые ведет крутая каменная лестница. Таких строений на Ближнем Востоке, по которому я путешествую не один год, я еще не встречал. Зимой в таких подземных домах тепло, а летом прохладно. Единственный недостаток – отсутствие окон, но если захочется дневного света можно подняться наверх. Это ноу-хау разрабатывалось и отрабатывалось в Хардине не одно столетие. Разные варианты мне приходилось видеть и в других домах местных жителей. Нас ждали, поэтому одно за другим на столе, который мы поставили во дворе возле дома, появляются традиционные блюда. Мы начинаем есть и одновременно ведем застольную беседу. Большинство блюд из курицы, остальное – овощные салаты, традиционный хумус из нута, ближневосточного растения семейства бобовых, что-то среднее между чечевицей и горохом. И, конечно, арак, традиционная ливанская водка из винограда. О моем первом «свидании» с ним скажу особо. Ощущение было такое, будто проглотил «огненную» змею. Потом из глаз посыпались искры, а губы обожгло, словно пламенем костра.

Мать Ильяса развелась с мужем и живет здесь одна. Отец построил дом на берегу моря возле города Батрун. Миледи хорошо образована, она свободно говорит по-английски, хорошо знает французский. – Не скучно Вам здесь одной? – спрашиваю я.

– Что Вы, как можно скучать, – отвечает Миледи. – Я каждый день общаюсь с Господом. У меня есть телевизор и верный пес.

Миледи – маронитка. Каждый ее день начинается с посещения церкви. Большую часть времени она проводит в молитвах. Слушает службы и по телевизору. В один из моментов, когда Ильяс выходил из-за стола, она спросила тихим голосом, каково мое мнение о сыне.

– Вы можете им гордиться! – ответил я также тихим голосом, чтобы Ильяс не услышал.

Мы возвращаемся к старой деревенской площади к табличке на стене церкви на площади Хардина. Она содержит наименование тридцати шести исторических памятников разных эпох. Мы с Ильясом долго изучаем ее. Наконец слышу признание моего друга.