Виктор Кирюшкин - Говорящий ключ

— А у нас море тряслось... в прошлом году, — сказал Виктор, подвигаясь ближе, и боясь, что его перебьют, стал торопливо рассказывать: — Погода хорошая была. Тихо-тихо, даже волн совсем незаметно было... Вдруг прибежала откуда-то волна, как в шторм, ударилась о берег — и снова стало тихо. Вот Саня тоже видел.

— Моретрясения обычны в морях Дальнего Востока. Они неоднократно отмечались на берегах Тихого океана, Японского и Охотского морей, — подтвердил Воробьев. — Моретрясения вызываются теми же причинами, что и землетрясения. Бывают они не реже, но в большинстве случаев проходят незамеченными, особенно слабые. Ведь моря почти постоянно волнуются от ветров, приливов и отливов. Только при сильных подводных землетрясениях, во время которых меняется рельеф дна, к берегам добегают огромные волны. На Дальнем Востоке их зовут цунами. От таких цун нередко страдают берега Японии.

Николай Владимирович поднялся, легко вскинул на плечи рюкзак, взял с земли ружье и, подождав, когда остальные разберут свои вещи, стал спускаться с утеса к каменной гряде, соединяющей его с сопкой-вулканом. На краю скалы он остановился как вкопанный. Перед ним была пропасть шириною не меньше десяти шагов. Геолог понял, что часть гряды обвалилась в результате подземных толчков. Между утесом и сопкой возникла непреодолимая преграда в виде этой глубокой щели.

Антип Титыч добивал шурф, когда раздались подземные толчки. Буровой мастер был в яме, а не на вершине утеса, и толчки показались ему довольно слабыми. От них все же посыпалась земля с отвалов на краях шурфа и попала ему, за ворот рубахи. Чертыхнувшись, Юферов вылез из ямы, отряхнулся, сбрасывая с плеч землю, взглянул на Павла Вавилова, спокойно отдыхавшего на траве.

— Земля тряслась вроде?

— Слышал... Два толчка было.

Из кустов выбежал Хакаты. Он с недоумением взглянул на людей, как бы спрашивая, что случилось, почему земля трясется? — и порывисто залаял.

— Вот, вот, давай, погавкай немного, что это она в самом деле! — рассмеялся Юферов. Достав кисет, он присел рядом с Павлом.

Оба помолчали, оглядываясь вокруг. Затем Павел опустился в яму и принялся за работу. Он без видимого напряжения выбрасывал из края ямы полные лопаты глины, перемешанной с мелкими камешками. Плотно слежавшуюся, нетронутую глину приходилось сначала раскайливать или долбить ломом, а затем выбрасывать. Поэтому работа двигалась медленно.

В день ухода со стана поисковой партии и охотников одна из буровых скважин дала хорошую пробу. Взятые из нее пески оказались золотоносными.

Наконец, глина стала переходить в речники, Юферов сразу же взял пробу.

— Как там... есть? — спросил Вавилов, когда мастер вернулся с пустым ведром.

— Пусто! Хоть бы один знак. Рано еще...

— Почему рано? Иногда золото начинает попадать с речников постепенно, чем глубже, тем больше, а в песках уже по-настоящему.

— Конечно... У тебя губа не дура. Толстый пласт золотоносной породы и широкий фронт — это как раз то, что нужно для работы драги. А ну-ка, выбрось мне из правого угла, там вроде речник светлее.

Павел бросил на край ямы несколько лопат породы. Он уже с головой ушел в яму, но она оставалась сухой, вода из ключа не просачивалась в нее. Юферов взял щепотку породы, внимательно осмотрел ее, потер в пальцах. Мелкая галька стала липкой, словно покрылась каким-то вяжущим составом.

— Возьмем пробу... близко пески. — Наполнив ведро, Юферов спустился к берегу ключа и вывалил породу в лоток, затем, погрузив лоток наполовину в воду, пробуторил породу скребком. Вода вокруг лотка помутнела, мелкие частицы породы растворились в ней. Юферов, взяв лоток за углы, стал покачивать его так, что вода, проходя через лоток, уносила смывающуюся с камней и гальки глину-примазку. Чистую гальку он сбрасывал в ключ скребком или ребром ладони. Скоро на дне лотка осталось несколько пригоршней самых тяжелых камешков, а под ними зачернел шлих — мелкий песок из минералов, еще ниже, у самого дна, в желобке, вытесанном поперек лотка, оседали золотинки. Когда в лотке не осталось больше посторонних примесей, Юферов принес лоток к яме Павла Вавилова.

— Ого... — протянул тот, взглянув на лоток. В лотке он увидел несколько мелких блестящих знаков, сбитых в маленькую кучку. Проба была хорошей, особенно если учесть, что до настоящих чистых песков он еще не дорылся. Собственно говоря, песками в обычном смысле слова эту породу назвать было нельзя. Пески представляли собой слежавшийся нанос древней реки, которая когда-то протекала здесь. Самые тяжелые частицы, которые несла вода, оседали на дно. Поверх их лег толстый слой речников — гальки, перемешанной с камнями, а на нее напластовывалась глина. Золото содержалось в песках, лежавших на почве. Нередко встречаются пески самых различных цветов, от красного до небесно-голубого, как на этом ключе.