Виктор Кирюшкин - Говорящий ключ

Юферов обернулся и увидел разведчиков на увале. Они стояли на том самом месте, откуда Большаков заметил исчезновение пещеры. Буровой мастер тотчас направился к ним.

— Тут, на этом месте, будет горняцкий поселок, — говорил Постриган обступившим его разведчикам. — Удобнее этого увала для стройки нам не найти. Сегодня же мы заложим первый дом.

— Хорошо! Счастливое место, — пыхтя трубкой, подтвердил Большаков. — Отсюда белых бил, отсюда пещеру искал, однако.

— Отсюда мы начнем освоение нового района, в недрах которого таятся несметные богатства. Место, действительно, счастливое, — согласился Постриган. — Название прииску надо дать светлое, радостное.

— Ключ счастливых геологов, — предложила Нина.

— Или ключ несчастного летчика, — усмехнулся Ефремов, вспомнив о своем самолете.

Постриган поднял руку, призывая к молчанию.

— Скоро праздник Октября, — сказал он. — Что может быть радостнее для нас, чем этот день?

Он оглядел всех, и его голос зазвучал торжественно.

— Предлагаю назвать новый поселок — Октябрьским.

Его предложение пришлось всем по душе.

Через час дружной работы была расчищена площадка для первого дома, свалено несколько деревьев. Разведчики, подняв ружья, дали залп, потревожив долгим эхом крутые склоны сопок.

Под ногой хрустнул тонкий ледок. Воробьев взглянул на замерзшую лужицу, еще раз наступил, продавливая светлую корку льда, и подумал, что вот уже прошло лето. Скоро полетят белые мухи, ударят морозы, зашумит пурга. Тогда по снежному пути, пробивая новую дорогу, придут сюда, на ключ, люди, потянутся оленьи и конные транспорты. А следом за ними пойдут мощные гусеничные тракторы. Они доставят тяжеловесные части драги, электростанцию, лесопильную раму и другие механизмы. Оживет глухая тайга, наполнится шумом человеческого труда...

Темная осенняя ночь сомкнулась вокруг яркого костра. Николай Владимирович присел на чурбак рядом с Юферовым. Буровой мастер подбросил в костер дров, заглянул в котел с варевом.

— Подай-ка, Афанасий, разводящего, — протянул он руку.

Муравьев взял с пня большую поварешку и передал ее мастеру. Помешав в котле, Юферов зачерпнул супу, дунул на него, попробовал и выплеснул остатки на землю.

— Посолено в аккурат, а сыроват еще, пускай доваривается. В этот бы суп да пару уток! Или гуся... Слышите, гогочут, — указал он поварешкой в небо. В наступивших сумерках гусей не было видно. Зато их звонкое гоготанье слышалось и справа, и слева, и прямо над головой. Несколько косяков гусей тянулось по небу.

Воробьев встал, отошел от костра, прислушался к шуму реки, ясно доносившемуся из темноты. Его занимали не гуси, а эта темная река. Удобный путь к морю отрезан бурливыми порогами.

— Сможем ли мы спуститься по реке к морю? — спросил он у Большакова, возвратясь к костру. — От моря всего полсотни километров до села Свободного, где мы лошадей брали.

— Пороги... плот разобьем, — ответил Большаков, вынув изо рта трубку.

— Река серьезная, — подтвердил Кандыба. — На большой лодке или кунгасе я взялся бы провести, а плот — верная гибель.

— Вы что, Петр Иванович, лоцманом работали?

— Пришлось плавать по горным рекам, не чета этой. Баханча, например, зверь, а не река. От берега отчалишь и будто оглохнешь, ревет, голоса человеческого не слышно. Кунгасы для сплава делались крепкие. Команда — десять человек на кунгас. В реке, главное, разбираться надо, куда она свои воды направляет, где свал воды.

— Лодкой хорошо, однако, — согласился Большаков. — Я через пороги не плавал. А все же, думаю, можно. Кандыба сумеет, однако.

— Да... Но сумеем ли мы сделать большую лодку или кунгас? Лодки-то нет.

— Есть лодка! — вставил Ефремов, вскакивая с чурбана, на котором он сидел. — Есть лодка! — он хлопнул себя по лбу. — Как это я раньше не догадался! У самолета лодка целой осталась. Помята слегка, это ничего. Надо отъединить ее и притащить сюда. Лодка будет отменная. Всех поднимет.

Мысль летчика все нашли правильной. Здесь же было решено: на рассвете отправиться к месту аварии самолета, разобрать его и во что бы то ни стало доставить лодку к лагерю.

Утро выдалось ясное. Словно завороженные стояли горы. Снежная вершина сопки Дунгар сияла в лучах восходящего солнца. Над рекой и ключом лебяжьим пухом стлался легкий туман. У берега появилась тонкая корка льда. Разведчики, наскоро позавтракав, отправились вверх по ключу.