Всеволод Овчинников - Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах. (c иллюстрациями)

Готовность родителей идти на любые жертвы ради того, чтобы их отпрыск стал обладателем «старого школьного галстука», а затем непременно попал в Оксфорд или Кембридж, порождается не одним лишь снобизмом. Из года в год старые университеты снимают сливки с публичных школ. А те в свою очередь – с частных подготовительных школ, где вместо унизительного экзамена «одиннадцать плюс» подростков натаскивают для успешного перехода от начального образования к среднему вплоть до тринадцатилетнего возраста. Обладая престижем и к тому же располагая средствами, старые университеты в состоянии привлекать лучших профессоров, а публичные школы – нанимать лучших учителей. Можно ли ожидать после этого, что уровень преподавания, а главное – уровень подготовки выпускников во всех учебных заведениях будет одинаков?

Обладатель «старого школьного галстука» имеет в 22 раза больше шансов попасть в Оксфорд или Кембридж, чем учащийся общеобразовательной школы, констатирует доклад «Неравенство в современной Британии».

Классовая сегрегация на этапе средней школы продолжается и в высшей. В Оксфорде и Кембридже учится менее 20 тысяч человек. Среди полумиллиона английских студентов они составляют лишь 4 процента, то есть примерно такую же прослойку, как воспитанники публичных школ среди 11 миллионов учащихся. Однако именно «старый школьный галстук» или диплом Оксфорда или Кембриджа остаются самым надежным ключом к успешной карьере, залогом приобщения к кругу тех, кто держит в своих руках бразды правления.

Характерная особенность Британии состоит в том, что четыре пятых молодежи сразу же после школы начинает трудовую жизнь. На высшее образование вплоть до недавних пор принято было смотреть как на излишнюю роскошь. По числу студентов на тысячу жителей Англия заметно отстает от других развитых государств, резко уступая, в частности, США и Японии. Здесь, безусловно, сказываются последствия классовой сегрегации, которая присуща английской системе образования больше, чем другим капиталистическим системам.

Помимо неимущих классов (для которых дорога в вуз была несбыточной мечтой) даже многие представители английской буржуазии, особенно мелкие предприниматели, относились к высшему образованию не только скептически, но и враждебно. Существовало укоренившееся представление о том, что университет – пустая трата времени, что для овладения избранной специальностью важнее практическая подготовка на месте работы. Англичане, попросту говоря, не считают, что торговый агент или банковский служащий будет лучше делать свое дело, имея диплом, или что газетчик будет лучше писать, если окончит факультет журналистики. Нью-йоркское издательство вряд ли наймет редактора без высшего образования. В Лондоне же это обычное дело.

В начале нашего столетия историк Рамсэй Ньюир указывал, что по числу людей, оканчивающих университеты, Англия – пропорционально своему населению – находится позади всех стран Европы, если не считать Турцию. Полвека спустя доклад, опубликованный ЮНЕСКО, показал, что положение мало изменилось: Англия остается по этому показателю в хвосте европейских государств, опережая лишь Ирландию, Турцию и Норвегию. Отношение к высшему образованию стало существенно меняться лишь с начала 60-х годов. За это время число студентов в Великобритании увеличилось в два с половиной раза.

Оксфорд и Кембридж остались уделом избранных. Однако роль и других, «краснокирпичных», вузов также возросла. Их диплом стал больше цениться в промышленности, финансах, государственном аппарате. А способность готовить своих выпускников к поступлению в вузы стала важным мерилом достоинств той или иной школы.

На берегах Темзы любят подчеркивать, что так называемая социальная мобильность, то есть перемещение людей из одного класса в другой, происходит в Британии главным образом через систему образования. Правящая элита готова пополнять свои ряды теми талантливыми выходцами из других классов, кто сумел преобразить себя по ее облику и подобию, пройдя перековку на «фабриках джентльменов».

Но говорить, что английская система образования служит каналом для социальной мобильности, значит признавать, что она в гораздо большей степени остается каналом классовой сегрегации, воспроизводя и увековечивая сословную разобщенность.

Как почти все реформы 40-х годов, закон о народном образовании 1944 года был кульминационной точкой исследований, начатых в военные годы, и должен был послужить толчком к полной революции… на бумаге.