Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов

Впрочем, большинство советских корреспондентов почти не обратили внимания на фотографии, сделанные мною и Андреем над ледяной пустыней Восточно-Сибирского моря. Интересовали подробности спасения людей с «Ямала». Только вскользь было сказано в одной из статей:

«Решена попутно проблема гипотетической Земли к северу от острова Врангеля, о существовании которой высказывались догадки до революции: полеты двух научных работников на самолетах, эвакуировавших команду „Ямала“, с очевидностью показали, что Земли в этом районе нет…»

Однако заграничная, главным образом американская, печать придала фотоснимкам больше значения. Их напыщенно именовали «беспристрастным рефери».

«Фотографический аппарат был „беспристрастным рефери“. Он рассудил людей, — заявляла „Манхэттен кроникл“. — Земли в этом районе нет. Земли и не могло быть. Иначе ее нашел бы Текльтон. Глупо было сомневаться в этом».

Расторопный корреспондент «Манхэттен кроникл» в Москве перетряхнул старые журнальные комплекты и вытащил на свет статью Петра Ариановича «О возможности нахождения острова или группы островов…». Мало того, он заинтересовался мною и Андреем и разведал наши биографии.

То, что мы учились у Петра Ариановича, придавало всему, в понимании корреспондента, привкус сенсации:

«Ученики опровергают учителя!», «Конец арктической сказки», «Текльтон прав!»

Брр! Противно!

Я с раздражением отодвинул ворох иностранных газет и принялся просматривать «Вечерку». Что новенького в театрах столицы? Как жила-поживала без меня театральная Москва?

— Махнем-ка в театр, Андрей? Рассеемся. А?

Я перебросил ему «Вечерку». Он взглянул на четвертую страницу и изумленно присвистнул:

— Смотри-ка: Союшкин объявился!

Я перегнулся через плечо Андрея. Пониже театральных и повыше рекламные объявлений было напечатано:

«Институт землеведения. 17.VI в 7:30 вечера в конференц-зале состоится обсуждение реферата тов. Союшкина К.К. „О так называемых гипотетических землях в Арктике в связи с последними исследованиями советских полярников“.

Союшкин? Весьегонский примерный пай-мальчик? Зубрила с первой парты?

— А что нам сомневаться, гадать? — Андрей отодвинул стул. — Пойдем и убедимся. Когда обсуждение это? Сегодня в семь тридцать? Успеем.

…В конференц-зале было не очень много народу, но не так уж мало — как раз столько, сколько нужно для того, чтобы у докладчика, топтавшегося, наверное, где-нибудь в коридоре, тревожно екало сердце и холодело под ложечкой.

Достойно улыбаясь и негромко переговариваясь, рассаживались за столом члены президиума. Два служителя с безучастными лицами повесили за кафедрой большую, во всю стену, карту Арктики. Раздался трезвон колокольчика. Внимание!

К кафедре приблизился человек примерно моих лет. По виду он не был испуган или встревожен. Держался довольно уверенно, только чаще, чем нужно, поправлял хлипкое пенсне-клипс и даже вскидывал голову, чтобы оно не сползало с носа.

Прямые, довольно длинные волосы его были зачесаны набок и блестели, словно на них навели глянец сапожной щеткой. Он был похож на морского льва в водоеме и гордо пофыркивал на публику из-за графина с водой.

— Он? — шепнул я Андрею.

— Как будто бы он! Хотя…

В этом было что-то необычное, почти что из арабских волшебных сказок. Вода в графине, приготовленная для докладчика, замутилась, пошла кругами, и со дна вдруг выскочил чертик: поднялась остренькая — редька хвостом вверх — голова с зачесанными набок мокрыми волосами. Потом, поправив пенсне, она с достоинством огляделась по сторонам.

Я не разобрал первых слов докладчика, так как был поглощен изучением его наружности. Затем до меня донеслось:

— Нет больше «белых пятен» на Земле! Период открытий закончен… К тридцатым годам двадцатого столетия все открыл, взвесил, измерил человек. Мир обжит нами, мы знаем его теперь, как собственную свою квартиру…

Андрей подтолкнул меня локтем:

— Обрати внимание на редчайший экземпляр: человек, которому известно и ясно все.

С удивлением смотрели мы на «редчайший экземпляр». Докладчик то и дело высвобождал манжеты из рукавов, как это делают фокусники. Манжеты мешали ему откладывать в сторону четвертушки бумаги с цитатами. Для цитат приготовлен был особый ящик. Еще тогда поразил меня этот жест. В нем было что-то птичье.

От монотонно повторяющегося взмаха рук над кафедрой мельтешило в глазах.

С глубокомысленным видом Союшкин перечислил: Землю Джиллиса, Землю Санникова, Землю сержанта Андреева. Все они, по его мнению, не существовали никогда и были, к сожалению, обманом зрения, арктическим миражем либо же грядами торосов, принятыми за землю.