Константин Кунин - За три моря. Путешествие Афанасия Никитина

С помощью Али-Меджида Никитин выгодно продал свою бирюзу. Даже после того как он уплатил самаркандцу взятый долг, у него осталась изрядная кучка золотых монет.

– Что теперь делать будешь? – весело спросил у него Али-Меджид. – Хочешь – купи перца, и поедем вместе назад. В Сари перец продашь втридорога, а если в Астрахань или в Кафу довезешь – в шесть раз больше получишь. С хорошими деньгами на родину вернешься.

И в самом деле, Никитин мог теперь подумать о возвращении в Тверь.

Если он привезет на север индийские товары, то выручит такие барыши, что сможет вернуть все долги и останется еще немало. Сбудутся его прежние мечты о жизни в Твери, о своем хозяйстве, о лавке, о почете и уважении.

Но теперь ему хотелось большего. Все чаще ходил он на морской берег и с завистью смотрел, как снаряжают суда для далекого плавания в Индию, на Цейлон-остров, в незнакомые края, что раскинулись по берегам теплого Индийского океана. Случай занес его, русского тверского купца, в эти дальние страны. Никогда еще не проникал сюда ни один из его земляков.

И с каждым днем все сильнее и сильнее заманчивые мечты одолевали его: что, если попытать счастья в индийской стороне? Казалось обидным возвращаться на далекую Родину с самого порога Индии.

Когда Али-Меджид вновь спросил его, как он думает распорядиться своим богатством, Афанасий взглянул ему прямо в глаза и тихо сказал:

– Хочу в Индию ехать. Что посоветуешь?

– Хорошо придумал, – сказал самаркандец. – Поезжай, посмотри далекие земли. Успеешь вернуться на Русь. Только помни: индийские мусульмане все время ведут войны с неверными и не терпят ни индуистов [75], ни язычников [76], ни христиан. Но ты за персиянина сойдешь: язык и обычаи персидские ты знаешь.

– А Юша? – спросил Никитин.

Али-Меджид засмеялся:

– Юша еще лучше тебя может прикинуться персиянином! Его Хаджи-Якуб всему обучил, пока мы через Персию ехали.

И в самом деле, дальняя дорога сильно изменила Юшу: он очень загорел, вытянулся, повзрослел, стал расторопным и подвижным. Парень ловко сидел в седле, умел навьючить коня, научился стрелять из лука.

Говорил он по-персидски свободно, знал множество мелких, но очень важных правил персидской жизни: что в доме неприлично сидеть без шапки, но обязательно надо снять обувь; что в гостях надо ждать, пока хозяин начнет есть, и следить, когда он кончит; что в Персии зовут человека, поворачивая ладонь к нему и помахивая пальцами – совсем так, как на Руси гонят прочь. И многое, многое другое.

Долго беседовал Никитин с Али-Меджидом. Самаркандец советовал ему, какие товары везти на продажу в Индию.

Однажды ночью Али-Меджид разбудил Никитина:

– Вставай, друг, вставай скорей! Счастье пришло.

– Что случилось? – спросил Афанасий.

– Вставай скорей! Говорю – счастье пришло. Богатый купец умер, а у него были кони из Арабистана.

– При чем же тут я? – все еще не понимал Никитин.

– После поймешь. Говорю – идем скорей!

Никитин не стал больше расспрашивать.

Он знал, что зря Али-Меджид не пришел бы к нему ночью.

Он быстро оделся и пошел с самаркандцем, а по дороге узнал от него, что, согласно обычаям Ормуза, часть имущества умершего купца переходит властям города. Начальник стражи взял свою долю, но он боялся, что правитель города отберет у него лучших коней. Вот он и решил тут же ночью продать двух коней умершего купца.

– Он дешево продаст, – закончил свой рассказ Али-Меджид, – утром у него их отнять могут. Одного коня брат берет, а другого ты себе возьми.

Они быстро добрались до караван-сарая, где умер аравийский купец. Их, видимо, ждали. По знаку Али-Меджида стражник повел их к коновязям, и при свете луны Никитин увидел такого арабского жеребца, о котором мечтал лишь во сне, – белого, сухого, ловкого и порывистого, с маленькой злой мордой и мягкими розовыми губами.

Молча стоял Афанасий перед жеребцом, пока Али-Меджид не тронул его за плечо:

– Берешь коня?

– Как же не взять? Конь-то какой! – восхищенно сказал Никитин.

Утром он весело объявил:

– Ну, Юша, собирайся в путь-дорогу! – и рассказал о своей ночной покупке.

Юша был счастлив. Ему уже надоело в Ормузе.

По совету Али-Меджида Никитин оделся персиянином и назвался Хаджи-Юсуфом из Хорасана. Юше дали имя Али.

Грузиться на корабль пришлось ночью: Афанасий боялся, что днем кто-нибудь узнает белого коня, которым все любовались в конюшне купца.

Еще днем Никитин побывал на корабле. Из Ормуза в Индию плавали на невысоких судах с одним парусом. В Индии железо было очень дорого, поэтому судно сбивали без гвоздей. Доски прикрепляли деревянными клиньями или перевязывали канатами. На судне кроме Никитина ехало еще пять персов-купцов со своими конями. Заблаговременно на корабль погрузили ячмень, но потом принесли полдюжины конских шкур с хвостами.