Поль Брантон - Путешествие в сакральный Египет

Я высвободил из песка затекшие ноги и неспеша поднялся, обратив к бесстрастному лику Сфинкса свое краткое прощальное слово. И в его устремленном на восток взоре, всегда с нетерпением ожидающем появления первых лучей Солнца, я вновь увидел оптимистический символ нашего непременного воскресения, столь же несомненного, как и наступление нового рассвета.

«Ты принадлежишь не только изменчивому времени, но и Вечности, — прошептал, наконец, Сфинкс, прервав свое молчание, — ты вечен, ибо состоишь не только из бренной плоти. Душа не может умереть и не может быть убита. Окутанная саваном, ждет она в твоем сердце, как и я ждал окончания песчаного плена в твоем мире. Познай себя, о смертный! Ибо в тебе, как и в каждом человеке, живет Единое — то, что приходит и стоит у черты, свидетельствуя, что Бог ЕСТЬ!»

Фараоны Египта уже давно стали призраками, прозрачными бесплотными духами, населяющими Аменти, Скрытую страну; но пирамиды до сих пор остаются с нами — эти мощные циклопические сооружения, давно уже ставшие неотъемлемой частью каменистого горного плато, на котором они были когда-то выстроены. Древний Египет продолжает притягивать к себе внимание и интерес всего современного мира главным образом благодаря именно этим грандиозным свидетельствам своего существования — свидетельствам более весомым и осязаемым, нежели все, что сохранилось ныне от исчезнувших империй Востока.

Римлянин Плиний написал как-то, что три пирамиды исполнили своей славой всю землю; и теперь, по прошествии двух тысяч лет после того, как были написаны эти слова, мы можем без колебаний сказать, что время так и не смогло ничего поделать с этой славой. Я написал не так давно нескольким своим друзьям, ведущим практически изолированный образ жизни во внутренней части юга Индостана, — людям, едва ли когда-либо выезжавшим за пределы гор, окаймляющих их долину, никогда и ничем не беспокоившим мир и никогда за него не беспокоившимся, и рассказал им в этом письме о своих недавних исследованиях Великой пирамиды. Я не потрудился объяснить при этом, что такое Великая пирамида и где она находится, полагая, что они и сами это знают; и полученный на мое письмо ответ подтвердил, что мое мнение об этих простых индийцах было абсолютно справедливым. Слава пирамид теперь распространилась даже дальше, чем во времена Плиния.

В самом деле, их известность такова, что не один магнат туристического бизнеса, должно быть, взирал с тоской во взоре на эти наклонные треугольные склоны, с сожалением думая о том, что такой мощный рекламный стимул простаивает сейчас практически без всякой пользы! И возможно, недалек тот день, когда какой-нибудь предприимчивый бизнесмен предложит египетскому правительству сто тысяч пиастров ежегодно за одно только право воздвигнуть вокруг северного склона Великой пирамиды строительные леса; а когда нам будет предоставлена сомнительная честь полюбоваться на пирамиду в ее усовершенствованном виде, мы прочтем на ней на английском, французском и арабском языках надпись, призывающую нас умываться только тем мылом, чья слава теперь не уступает славе самих пирамид!

Эти древние, неподвластные времени сооружения вызывают неизменный интерес ученых и любопытство всех прочих людей отчасти из-за своего возраста, теряющегося в глубине веков, и отчасти из-за своих невероятных размеров, изумляющих даже нынешнее поколение людей, уже давно привыкшее к массивным конструкциям. При первом же взгляде на пирамиды мы сразу проникаемся духом той непонятной древней эпохи, чья отдаленность во времени подчеркивается непривычностью для нашего восприятия этих чуждых, странных форм; а мысль о том, как руки малоцивилизованных людей смогли создать на пустынном плато эти чудовищные искусственные горы, бросающие вызов творениям самой природы, заставляет нас застыть в изумлении.

Когда греческие завоеватели впервые проникли в Египет и увидели эти умопомрачительные сооружения, подпирающие вершинами само небо пустыни, они долго стояли и молча смотрели на них, затаив дыхание и не веря собственным глазам; а когда греческие мудрецы эпохи Александра составляли свой список семи чудес света, на первое место в нем без колебаний были поставлены пирамиды. И теперь из всех этих семи они остаются единственными, сохранившимися до наших дней.