Майкл Пэйлин - От полюса до полюса

Впрочем людей, без помощи, энергии и энтузиазма которых книга «От полюса до полюса» не состоялась бы, очень много. Помимо уже упомянутых в книге, мне бы хотелось поблагодарить Пола Марша, терпеливо и доблестно преподававшего мне русский язык, Роджера Саундерса, Криса Тейлора, Сью Тасиос, Габру Гиладу, Дэвида Томаса, Алекса Ричардсона, Джонатана Роудона, Энн Даммет, а также с неменьшей благодарностью упомянуть Сьюзен Уэббер, Сьюзен Цохар, Линду Блэкмор и Джулиана Флендерса из ВВС Books.

Дорожную информацию я черпал в первую очередь из великолепных серий Rough Guides и Lonely Planet, а также из Insight Guides и замечательного Independent Traveller’s Guide to the Soviet Union Мартина Уокера.

День первый: Северный полюс

Суббота, 15:45. Я нахожусь в 17 милях от Северного полюса. Где-то там, далеко отсюда, люди занимаются разумными делами: смотрят крикет, роются в саду, толкаются шестом в плоскодонке или гостят у тещи.

А я втиснут в маленький и шумный аэроплан, спускающийся сквозь неподвижное серое облако к пространству, полностью забитому растрескавшимися плавучими льдинами. Со мной Найджел Микин и его камера, Фрейзер Барбер с магнитофоном, а также Роджер Миллс — вместе с трубкой. Кроме наших пилотов Расса Бомберри и Дэна Парнхэма других людей в радиусе 500 миль не сыщешь. За моим окном один из наших двух винтовых двигателей медленно пожирает запас топлива, которого нам должно хватить по меньшей мере еще на шесть часов. Чуть более чем через десять минут нашему пилоту придется выкроить в ледяном хаосе внизу посадочную полосу, способную выдержать прикосновение тяжести в 12 500 фунтов [2] Для сохранения чисто английского колорита в переводе сохранены традиционные английские единицы измерения: 1 фут = 30,4 см; 1 миля = 1609 м; 1 фунт = 0,454 кг. — Здесь и далее примечания переводчика. Примечания редактора отмечены особо. , ударяющей в нее со скоростью 80 миль в час. До морского дна подо льдом — 14 000 футов.

Не сомневаюсь в том, что среди всех нас, глядевших тогда на эту унылую пустыню, я не был единственным, кто не пожелал на мгновение, чтобы Северный полюс оказался бы пусть и посреди океана, но чем-то прочным, наглядно отмеченным и даже снабженным теплым домиком с паровой кофеваркой. Однако изломанные и растрескавшиеся ледяные поля не представляли никаких оснований для подобных надежд и не давали никакой отрады путешественнику, забравшемуся на самую крышу мира. Арктический океан с подозрением смотрит на нас, спускающихся к нему, отражая один только вопрос: «Зачем вы тут?»

С рейкой (pole) на полюсе (Pole)

Теперь слишком поздно задавать его продюсеру, слишком поздно погружаться в размышления о причине того, почему я столь энергично рвался сюда. Не стоило даже упоминать о том, что если мы переживем посадку на эти льды, то нас ожидает продолжение путешествия длиной всего в 12 500 миль.

В две минуты пятого наш «Де Хэвилленд Твин Оттер», спроектированный еще в 1960-х гг., пользующийся доверием и любовью арктических летчиков, наконец оказывается над Северным полюсом. Глаз невольно ищет точку, вершину, дугу, с которой открывается восхитительный вид на эти огромные массивы суши — Аляску, Сибирь, Скандинавию и Канаду, ограничивающие собой Арктику. Однако вокруг можно видеть только лед, и чем ближе опускаемся мы к нему, тем более очевидным становится, что этот лед находится отнюдь не в блестящем состоянии. Расс, человек сдержанный и молчаливый, о котором мне известно лишь то, что моя жизнь в данный момент находится в его руках, наклоняется к пульту, вглядываясь в ледяную мешанину внизу, и хмурится. Техника не может помочь ему в данный момент. Как, когда и, самое главное, стоит ли опускать машину на лед — решать ему самому.

Увиденное явно не вселяет в его душу радости, и, судя по моим часам, мы кружим над крышей мира почти тридцать минут, прежде чем изменившаяся нотка в гудении машины указывает на то, что он убрал газ, готовясь к посадке. Мы опускаемся пониже, внизу открывается полынья, Расс вглядывается в лед. Перед нами вырастает гряда торосов, более высоких, чем я думал. Я ожидаю удара, но до него так и не доходит. В последний момент Расс бросает ручку газа вперед и плавно уводит нас вверх. Он проверяет показания топливного датчика и просит Дэна, молодого второго пилота, подсоединить один из запасных баков для дозаправки в воздухе. Дэн протискивается из кокпита в хвостовую часть аэроплана, где начинает возиться с ключами и трубками, пока наконец весь самолет не наполняется запахом керосина. Соблазнительный и недоступный пока полюс остается в 100 футах под нами, возможно посреди черной, полной талой воды полыньи. Расс стремится воспользоваться прибавившим яркости светом солнца для второго захода на посадку.