Свен Андерс Хедин - В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Мы изо всех сил погоняли лошадей к ущелью, защитив правый фланг каравана стрелками. Тут мы снова увидали тангутов. Они остановились и, по-видимому, не намеревались нападать. Мы благополучно и проехали ущелье, держа курки на взводе и не сводя глаз со скал, бывших по правую руку.

По ту сторону ущелья долина снова расширялась, и мы были рады опять очутиться в открытой местности. Лопсен полагал, что тангуты взяли в обход по горам, намереваясь преследовать нас. Мы, пройдя в общем 34 километра, расположились лагерем; тут было прекрасное пастбище и пресное озерко, питаемое источником. Костер для приготовления пищи разложили низенький и в укрытом месте, чтобы огонь не слишком выдавал нас. Лопсен очень тревожился, говоря, что тангуты могли наблюдать за нами, притаившись в траве.

Во мраке ночи они и дали о себе знать. Вокруг лагеря стало со всех сторон раздаваться их неприятное перекликание, напоминавшее голоса гиен или шакалов. Лопсен знал эту их хитрость: они таким путем узнавали, есть ли у намеченных ими жертв сторожевые собаки.

Если действительно таково было их намерение, то она могли увериться, что собаки у нас есть. Последние всю ночь яростно лаяли и бросались к озерку, поблизости которого тангуты, видимо, привязали своих лошадей. Лопсен не находил слов для выражения своей ненависти к тангутам вообще: говорил, что они сами не лучше собак и проч.

Ночь прошла тревожно. Люди расхаживали взад и вперед, лошади фыркали и ржали, кастрюльный бой и крики правильно чередовались, словом, мы не на шутку попали в осадное положение. Замыслы тангутов, однако, так и не удались: им не пришлось увести у нас ни одной лошади.

Тангуты — известные разбойники и воры, грабящие своих мирных соседей, монголов. Последние, отправляясь в большие праздники в монастырь Гумбум, собираются поэтому в большие вооруженные партии, так как миновать область тангутов никак нельзя.

На восходе солнца мы приготовились выступать. Тангуты снова удалились на приличное расстояние. Но, как только караван наш двинулся к востоку, они появились опять и заняли оставленное нами место. По пустым спичечным коробкам, обрывкам газетной бумаги, огаркам свеч они узнали, что тут им пришлось бы иметь дело не с простыми монголами, и они, должно быть, поэтому и отказались от дальнейшего преследования.

2 ноября мы продолжали путь почти прямо к востоку и прошли целых 43 километра по обширным степным участкам между обеими горными цепями. В горных долинах держалось, по слухам, множество тангутов; и действительно мы видели на пути бесчисленное множество их пересекающихся следов. Поверхность была ровная и удобная для езды, и мы быстро подвигались вперед, хотя некоторые из наших лошадей и были уже плохи. Три раза видели большие стада куланов, скрывшихся в горы.

На следующий день лагерь мы разбили на правом берегу реки, в чудесном местечке, недалеко от кибитки тангутов. Мы нарочно хотели показать тангутам, что не боимся их. Двое встретившихся нам всадников тотчас обратились в бегство, и только под вечер двое других, вооруженных длинными мечами, отважились приблизиться к моей палатке. Одеты они были совсем как монголы, но ни слова не понимали по-монгольски.

Лопсен в течение своих четырех паломничеств в Лхасу успел выучиться тангутскому наречию, и мы с его помощью могли объясниться с тангутами. Дружелюбный прием несколько ободрил их, но все-таки видно было, что они еще не знают хорошенько, что им думать о нас, как относиться к нам. Они, впрочем, продали нам овцу и принесли вечером молока.

Мыс намерением выбрали для лагеря поросший кустарником островок, между двумя рукавами реки, откуда нам видна была долина. Топлива тут было довольно; река весело журчала по камням. Лошадей отвели пастись на ближайшую лужайку, где они всю ночь и охранялись двумя вооруженными людьми.

Около Дулан-юна (Теплой реки) мы отдыхали весь день 4 ноября; измученные ночные караульные наши храпели весь день. Лопсен, впрочем, и тут советовал нам глядеть в оба, не доверяя наружному дружелюбию и бескорыстию тангутов, продавших нам овцу и молоко всего за один лан. Лопсен опасался, что они намеревались наверстать свое кражей.

После многих отговорок он наконец согласился сопровождать меня к двум соседним кибиткам, а сначала так и слышать об этом не хотел, да и слуги мои мусульмане отговаривали меня. Я же не видел в этом ничего опасного, так как собирался посетить тангутов безоружный, как добрый сосед.