Петр-Людовик Ле Руа - Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных

Обретенная столь счастливо матрозами хижина повреждена была только в том, что бревна, из которых она построена, в разных местах развалились, и находившийся между оными мох выпал, отчего ветер свободно проходить мог насквозь. Но им не трудно было сие исправить: у них был топор, и дерево не сгнило. Известно, что в сих холодных землях дерево весьма долго держится и не подвержено бывает ни гнилости, ни червоточине. И так им невеликого труда стоило раздвинувшиеся бревна сколотить. А как мху на сем острове находится великое изобилие, то они могли им хорошо затыкать все дыры; сие завсегда требуется при построении деревянных изб, чего ради они о починке своей хижины нимало не беспокоились, тем наипаче, что почти всякий российский мужик умеет плотничать, строить сам избы и знает хорошо употреблять топор.

Стужа бывает в сих странах несносная, почему и не может земля произращать не токмо больших дерев, но ниже малого кустарника. Сей недостаток в лесе приметен стал сим несчастливцам, как скоро они походили по оному острову, отчего они по причине стужи думали умереть. Однако, по счастию их, прибиваемы были к берегам сего острова отломки от судов, кораблекрушение претерпевших, который случай снабдил их дровами довольно на первую зиму. Подобно и в следующие годы пользовались они ими с гораздо большею отменою: морские волны прибивали к ним целые деревья и с кореньями, но они не ведали, где сии дерева выросли. Сие не столько невероятно будет казаться, ежели принять в рассуждение то, что объявляют разные путешественники, которые принуждены были перезимовать или в Новой Земле, или в других, еще далее к северу лежащих землях [30] В изданиях сочинения Ле Руа, вышедших на иностранных языках, автор в этом месте делает небольшое отступление, объясняя, что надо писать Novaia Zemla, а не Novaia Zembla (французы и сейчас еще называют Новую Землю Nouvelle Zemble). . Ничто так не подавало сим бедным людям с начала их заточения толикой помощи, как доска, в которую вбит был железный крюк и несколько гвоздей, имевших в длину от 5 до 6 дюймов и надлежащую по длине толщину; также другие доски, при которых находились разные железные вещи, оставшиеся, к сожалению, от некоторых кораблей, кои претерпели несчастие и в сих отдаленных морях разбиты. Сию неожиданную помощь увидели они в самое то время, как не стало у них пороха и как они почти всех убитых оленей съели и думали с голоду умереть. С другой стороны, толикого уважения достойное счастие они получили тем, что на берегу острова нашли елевой корень, имевший почти совершенную фигуру лука.

Нужда побуждает обыкновенно к трудолюбию. Приметили они, что можно было им превратить помощию своего ножа тот корень в настоящий лук, который они действительно и сделали. Но сперва казалось им трудно сыскать тетиву стрелы. О сем начали между собою рассуждать и вознамерилися сделать сперва только две рогатины для своей обороны от белых медведей, которые гораздо лютее обыкновенных и коих надобно им было всеконечно опасаться. Делание же стрел и сыскание тетивы для напрягания своего лука, отложили они до другого времени. Но чтобы ковать железо для рогатин и стрел, то весьма нужен был им молоток, и вот каким средством достигли они в том желаемого.

Железный крюк, который, как я упомянул, утвержден был в найденной ими доске, имел нарочито длинную дыру, которая находилась на два или на три дюйма от конца, противоположного шляпке; сия же головка или шляпка была кругла и толста, как обыкновенно у таких крючьев бывает. Взявши сей крюк, расколотили пробитой уже его конец и, поставив в дыру самый толстый гвоздь, начали ее расколачивать; потом расширили ее топором более, нежели на пять дюймов, вбили обвостренную палку, которая им служила вместо черена, и так сделали они молоток. А чтобы в совершенство привесть свою кузницу, то сыскали они большой дикой камень, который служил им вместо наковальни; из двух оленьих рог сделали они клещи. Сими инструментами сковали себе два железца на рогатины, которые, выгладив хорошенько и выточив на камне, старалися как возможно прикрепить вырезанными из оленьей кожи ремнями к палкам толщиною в руку, которые доставали они от сучьев. С оными рогатинами, которые можно назвать и копьями, приняли они намерение учинить нападение на одного белого медведя, которого и убили, но с великою опасностью. Низложив сего лютейшего зверя, употребили мясо его в пищу, которое находили столько же вкусным, как и говядину, в чем меня уверяли самые те люди, с которыми я говорил. Что же касается до жил того медведя, то приметили они с неизреченною радостью, что можно было их легко разрезать на толстые или тонкие ремешки, сколь толсты или тонки они были им надобны. Я сам сие испытал, о чем объявлено будет после. И сие изобретение было для них лучше и полезнее всех других, кроме тех выгод, которые они от них получили и кои показаны будут ниже. Сделали они себе из того тетиву, которою стянули свой лук, помощию коего убивали они во время своего пребывания на том острове оленей, черных и белых лисиц, которые им служили пищею, давали одежду и другие средства к защищению себя от лютой и несносной стужи, которая бывает в сих к полюсу так близко лежащих землях.