Григорий Кубатьян - Жизнь в дороге

Наши рюкзаки в выпотрошенном состоянии валялись в коридоре, вещи были измазаны в пыли и грязи во время обыска и валялись рядом. Военные раскрутили и развинтили все, что было можно. Даже вынули батарейку из часов и зачем-то ее забрали.

Ночью свет снова включался и отключался, и часовой светил фонарем мне в лицо, чтобы я не сбежал в темноте. Мысль о побеге была абсурдна, но тыканье фонарем в лицо очень раздражало. В половине пятого нас с Юрой разбудили, отдали вещи и сообщили, что сейчас нам предстоит «полетать». Начитавшись «Таймс», я предположил, что мы полетим на базу Гуантанамо с мешками на головах, но солдаты лишь усмехнулись на такое предположение и ничего не разъяснили. Хотя один офицер прицепился: «Откуда ты знаешь про Гуантанамо?!»

Гуантанамо — американская военная база на Кубе с тюрьмой, портом, «макдональдсом», пляжами, увеселительными клубами и ипподромом.

Нас вновь посадили на «хамви» и куда-то повезли. Стало светать, когда мы въехали на очередную базу. Эти места мы узнали: Вавилон, тот самый, куда нас не пустили днем раньше. Мы проехали мимо дворца и исторических развалин и остановились на аэродроме. Там стояли вертолеты морской авиации, такие как в военной хронике времен Вьетнама или «Бури в пустыне». Два десантных вертолета с надписями «US Marines CH46» начали с шумом раскручивать винты. Воздух загудел и задрожал. Солдаты предложили мне пройти в один вертолет, а Юре в другой. Мы удивились: «Два вертолета полетят куда-то только ради нас?» Ответ утвердительный. Если бы стоимость полета выдали нам деньгами, мы бы согласились и пешком дойти, куда скажут… Впрочем, мало кто из наших знакомых мог похвастаться, что летал на американском военном вертолете. Что ж, летим!

Мне вручили звукоизолирующий шлем с очками. Вместе с охранником я поднялся в металлическое нутро вертолета. Машина ревела и отчаянно тряслась. С обоих бортов устроились пулеметчики, готовые щедро поливать пулями пятидесятого калибра все, что может представлять угрозу полету. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли. «Ты хотел Вавилон? Ну, смотри!» — сказал американец. Мы сделали круг над древними руинами и полетели на север. В Багдад.

Полет проходил на небольшой высоте и занял не более получаса. Мы приземлились на импровизированном аэродроме концентрационного лагеря Абу-Грейб на окраине иракской столицы. Американцы утверждали, будто раньше здесь была самая большая саддамовская тюрьма с подземельями и пыточными камерами. Зловещее место. Однако мы еще не знали, что это Абу-Грейб. Сопровождающие просто передали нас из рук в руки, приложив в качестве довеска наше личное дело, что-то вроде инструкции по эксплуатации новоприбывшего человеческого материала.

Здесь никто не знал, что на самом деле мы хорошие парни. Задержаны — значит за дело, а детали никого не интересовали. Немного проехали в кузове армейского грузовика. Вместе с нами была молодая девица в военной форме, не сводившая с нас мушки пистолета. Видимо она очень нас боялась, насмотревшись голливудских боевиков о жестокости и коварстве русских шпионов. Я же беспокоился, как бы грузовик не подбросило на очередной кочке, а девица от неожиданности не дернула за спусковой крючок.

Наконец приехали. Американка спрыгнула на землю, а к борту грузовика подошли двое широкоплечих военных, неторопливо натягивая резиновые перчатки. «В задницу полезут», — угрюмо предположил Юра. Я согласился — с них станется. Но все оказалось не так плохо. Нас обыскали тщательно, но без грубостей. Опустошили карманы, прощупали швы на одежде. Все вещи, деньги, документы и даже носовые платки куда-то унесли, оставив лишь штаны и футболки.

CH-46 «Морской рыцарь» — двухвинтовой военно-транспортный вертолет компании «Боинг».

12 военнослужащих США были осуждены за пытки и издевательства над заключенными в тюрьме Абу-Грейб.

Нас завели на площадку с натянутым тентом, огороженную по периметру тремя рядами колючей проволоки. Мы уселись под тентом. В пределах видимости было еще несколько огороженных участков с тентами. Участок напротив украшала табличка Ofcers (офицеры), а наш назывался Civilians (гражданские). Это был сортировочный пункт. Здесь отделяли ополченцев-баасистов от уголовников и прочих «алибаб».

Возле входа в наш лагерь на картонной коробке расположился часовой с помповым ружьем. Парню было неуютно на солнце. Наши условия были гораздо лучше, хотя мы и сидели в пыли — мебель для заключенных не была предусмотрена — но все же в тени под тентом. Впрочем, часовые сменялись каждые двадцать минут, а мы продолжали сидеть за колючей проволокой, не зная, чем закончится эта история.