Жюль Габриэль Верн - Пять недель на воздушном шаре. Путешествие трех англичан по Африке

Впрочем, как я уже говорил вам, у меня есть некоторое количество балласта, который в случае экстренной надобности может дать возможность подняться еще скорее. Клапан, находящийся на верхнем полюсе шара, является только предохраийтельным клапаном. Воздушный шар неизменно содержит одно и то же количество водорода. Подъем и снижение, повторяю, происходит только благодаря изменению его температуры. А теперь, господа, я хочу сообщить вам еще одну подробность: при сгорании водорода и кислорода на конце горелки получаются водяные пары; поэтому я снабдил нижнюю часть цилиндрического ящика трубкой с клапаном, действующим при давлении в две атмосферы; следовательно, когда пар достигает такого давления, он сам автоматически выходит наружу.

Наконец, познакомлю вас с самыми точными цифровыми данными: двадцать пять галлонов воды, разложенные на свои составные части, дают двести фунтов кислорода и двадцать пять фунтов водорода. При нормальном атмосферном давлении это составляет тысячу восемьсот девяносто кубических футов первого и три тысячи семьсот восемьдесят кубических футов второго, итого смеси пять тысяч шестьсот семьдесят кубических футов. Моя горелка расходует при совершенно открытом кране двадцать семь кубических футов смеси в час, давая пламя по крайней мере в шесть раз сильнее пламени больших горелок светильного газа. Держась же на значительной высоте, я сожгу в среднем не более девяти кубических футов в час. Значит, двадцать пять галлонов воды мне хватит на шестьсот тридцать часов воздушного плавания, что составляет немногим больше двадцати шести дней.

А так как я по своему желанию в состоянии спускаться на землю и возобновлять свой запас воды, то мое путешествие может продолжаться сколько угодно.

Вот вам и вся моя тайна, господа. Она очень проста, и потому я уверен в успехе. Мой способ, основанный на расширении и сжатии газа, как видите, исключает надобность и в громоздких крыльях и в механических двигателях. Калорифер, с помощью которого я изменяю температуру, и горелка для его нагревания не представляют никаких неудобств и мало весят.

— Итак, я думаю, что у меня имеются все нужные условия для успеха.

Этой фразой закончил доктор Фергюссон свою речь, вызвавшую самые горячие, искренние аплодисменты. Тут нельзя было сделать ни единого возражения: все было обдумано и предусмотрено.

— Но все-таки, — заметил капитан, — это дело опасное.

— Что из этого, раз оно выполнимо! — просто ответил фергюссон.

Благодаря попутным ветрам «Решительный» шел ускоренным ходом. В Мозамбикском проливе погода была особенно благоприятна. Удачный морской переход казался добрым предзнаменованием и для воздушного перелета.

Каждый жаждал поскорее добраться до Занзибара и там помочь чем только возможно доктору Фергюссону в его последних приготовлениях.

Наконец, показался город Занзибар, расположенный на острове того же имени, и 15 апреля, в одиннадцать часов утра, «Решительный» бросил якорь в его гавани.

Остров Занзибар является владением имама Маската, союзника Франции и Англии. Это, несомненно, лучшая его колония. В гавань заходит множество кораблей из соседних стран.

Остров отделен, от африканского материка только проливом шириной не более тридцати миль.

Занзибар ведет обширную торговлю камедью, слоновой костью и в особенности чернокожими, так как он является крупным рынком невольников. Сюда свозятся все пленники, захваченные в боях, а бои эти не прекращаются, ибо вожди внутренних африканских племен беспрестанно воюют между собой.

Эта торговля распространена по всему восточному берегу вплоть до Нила; Г. Лежан видел, что она ведется совершенно открыто на французских судах.

Не успел «Решительный» пришвартоваться в занзибарской гавани, как на нем появился английский консул с предложением своих услуг доктору Фергюссону. Уже целый месяц он знал из европейских газет о проектирующемся перелете, но до сих пор принадлежал к многочисленному разряду скептиков.

— Я сомневался, — заявил консул, протягивая руку Самуэлю Фергюссону, — но теперь все мои сомненья исчезли. И он тут же пригласил к себе в дом доктора. Дика Кеннеди и, конечно, милейшего Джо.