Питтакус Лор - Судьба Десятой

— А сразу нельзя было нас тут пустить? — ворчу я, с хрустом распрямляя спину и бросая недовольный взгляд на сотни растрескавшихся белокаменных ступенек, по которым мы взбирались в начале. Когда мы достигли вершины Калакмула, наши кулоны активировали некий лориенский проход, который телепортировал нас в Святилище, сокрытое под многовековым рукотворным строением. Мы оказались в таинственной комнате, которую построили Старейшины во время одного из своих визитов на Землю. По–видимому, главной целью была секретность, а не легкий проход. Короче, обратный путь был не в пример легче и не включал в себя всякие дезориентирующие телепортации — просто метров тридцать пыльной винтовой лестницы и обыкновенная дверь, которой, конечно же, не было, когда мы только пришли.

Следом за мной из Святилища выходит Адам.

— Что дальше? — спрашивает он, сильно щурясь.

— Без понятия, — отвечаю я, глядя на темнеющее небо. — Я как бы надеялась, что на этот вопрос ответит Святилище.

— М-м… я так до конца и не понял, что же мы там видели. Или чего добились, — нерешительно произносит Адам и, отбросив с лица черную челку, смотрит на меня.

— Аналогично, — говорю я ему.

Если честно, я даже не уверена, сколько мы пробыли под землей. Сложно уследить за временем, когда всецело поглощен беседой с потусторонним существом, сотканным из чистой энергии Лориена. Мы собрали все имеющееся Наследство Гвардейцев — по сути, всё то, что не являлось оружием — и, оказавшись внутри Святилища, сложили все эти не нашедшие применения камни и побрякушки в скрытый колодец, имеющий связь с дремлющим источником энергии лоралита. В результате, этого оказалось достаточно, чтобы пробудить Сущность — живое воплощение самого Лориена. А потом мы с ним немного поболтали.

Да. Так все и было.

Вот только существо по большей части говорило загадками и в конце нашего разговора взорвалось потоком энергии, разлетевшейся из Святилища по всему миру. Как и Адам, я без понятия, что все это значило.

Я ожидала, что, выбравшись из Святилища, мы обнаружим… ну, хоть что–нибудь. К примеру, увидим, как небо расчерчивают молнии лориенской энергии, испепеляя в округе всех могадорцев, не носящих имя Адам? Или сила моих Наследий возрастет настолько, что я выйду на новый уровень и смогу создать такую мощную бурю, что она разом истребит наших врагов? Фигушки. Насколько я знаю, могадорский флот все еще надвигается на Землю, а Джон, Сэм, Девятый и остальные, вероятно, в данный момент воюют на передовой, и я не уверена, что мы сделали хоть что–то, чтобы им помочь.

Марина выходит из храма последней и обхватывает себя за плечи. Ее широко распахнутые глаза, блестят от слез.

Она думает о Восьмом, я знаю.

Прежде чем энергетический источник ракетой разлетелся по миру, он каким–то образом смог оживить Восьмого, пускай и на несколько мимолетных минут. Главное, их хватило, чтобы Марина успела попрощаться. Даже несмотря на адскую тропическую жару, от которой я уже начала потеть, меня бросает в холод от воспоминания, как Восьмой вернулся к нам омытый свечением лоралита и снова улыбающийся. Этот момент был невероятно прекрасен! Всю жизнь я ожесточала себя — идет война, а где война, там и смерть. Друзья будут погибать. Я научилась принимать боль и безобразность, как должное. В общем, когда и впрямь происходит нечто хорошее, это может немного сбить с толку.

И хотя было так здорово еще раз увидеть Восьмого, все равно это было прощание. Даже не представляю, что сейчас на душе у Марины — она ведь любила его, а он ушел. Снова.

Марина останавливается и с такой тоской оглядывается на храм, будто сейчас кинется обратно. Возле меня покашливает Адам.

— С ней все будет в порядке? — спрашивает он меня вполголоса.

Однажды Марина уже замыкалась в себе, когда во Флориде нас предал Пятый. После того, как он убил Восьмого. Но на этот раз все иначе — она не излучает постоянную ауру холода, да и не похожа на того, кто готов задушить любого, кто подошел слишком близко. Когда она вновь поворачивается к нам, у нее почти безмятежное выражение лица. Она сохраняет в памяти свою встречу с Восьмым и закаляет себя для грядущего. Мне незачем о ней беспокоиться.

Я улыбаюсь, когда Марина моргает и утирает рукой лицо.

— Я тебя слышу, — говорит она Адаму. — Я в норме.

— Хорошо, — говорит Адам, неловко отводя взгляд. — Я просто хотел сказать, про то, что там произошло, э-э, в общем, я…

Адам умолкает, и мы с Мариной в ожидании смотрим на него. Будучи могом, Адаму, по–моему, все еще немного неловко откровенничать с нами. Я знаю, что лориенское свето–представление в Святилище поразило его до глубины души, но также могу сказать, что он чувствовал себя лишним, будто был не совсем достоин находиться в присутствии Сущности.