Питтакус Лор - Судьба Десятой

Адам нависает над Фири Дун — Ра, оскалив зубы и потемнев лицом. Это тот самый взгляд убийцы, который я видела у многих могадорцев обычно за секунду до того, как они пытались меня убить.

— Адам… — предупреждающе начинаю я.

Адам резко оборачивается ко мне, пытаясь взять себя в руки. Он делает глубокий вздох.

— Все, что она сказала, ложь, Шестая, — говорит он. — Все.

— А то я не знаю, — отвечаю я. — Надо было заткнуть ей кляп еще раньше.

Адам хмыкает и возвращается к верстаку, но мимо меня он проходит, опустив взгляд. М-да, Фири Дун — Ра точно знает, как вывести его из себя. Да всех нас, если быть точной. Ну, за исключением Марины. Я понимаю, что Фири пытается вбить клин в нашу группу, вот только у нее ничего не выйдет. Она что, совсем меня за дуру держит? Слово могадорца, которому было позволено пройти через силовое поле Святилища, всегда будет значить для меня больше, чем того, кто пытался взорвать нас гранатой.

С окончанием перепалки Марина садится обратно на траву перед Святилищем. Я присоединяюсь к ней, наблюдая, как яркие птички играючи летают вокруг древнего храма.

— Ты бы остановила его, если б он попытался ее убить? — спрашивает меня Марина спустя мгновение.

Пожимаю плечами.

— Она могадорка, — поясняю я. — К тому же еще и самая мерзкая из всех, что мне встречались. А это о чем–то да говорит.

— В пылу битвы — это одно, — говорит Марина. — Но когда она связана… она не похожа на тех воинов, с которыми мы прежде так часто встречались. Она, как Адам. Чистокровная. Когда я использовала на нем свое лечение, чтобы он не распался, я почувствовала… я ощущала в нем жизнь, не так уж и отличающуюся от нашей. Мне страшно, что эта война может изменить нас…

Может, я чертовски устала и определенно больше чем просто на нервах из–за нынешней ситуации, но Маринин моральный компас уже слегка достал. Отвечаю я несколько грубее, чем мне хочется:

— Да ну? Ты заделалась пацифисткой? Не ты ли совсем недавно выколола Пятому глаз сосулькой? — напоминаю я ей. — А ведь он гораздо больше похож на нас, чем Фири Дун — Ра, хотя, по сути, они одинаковые уроды.

— Да, я это сделала, — отвечает Марина, проводя рукой по острым кончикам травы. — И жалею об этом. Или, точнее, жалею, что так мало сожалею. Понимаешь, что я имею в виду, Шестая? Нам нужно быть острожными, чтобы им не уподобиться.

— Пятый это заслужил, — отвечаю я, немного смягчая тон.

— Возможно, — признает Марина и наконец–то переводит свой взгляд на меня. — Я все думаю, что останется от нас нынешних, когда все это закончится, Шестая. Какими мы будем?

— Если от нас вообще хоть что–то останется, — отвечаю я. — И на данный момент это очень большое «если».

Марина грустно улыбается. Она снова переводит взгляд на Святилище.

— Я ходила в храм сегодня утром, еще до рассвета, — говорит она. — Я вернулась к тому колодцу, откуда пришла энергия Лориена.

Пристально смотрю на Марину. Значит, пока я спала, она спустилась по той винтовой лестнице обратно в подземную комнату Святилища. К каменному колодцу, откуда появилась Сущность. К светящимся картам Вселенной на стенах. Хотелось бы, чтобы это место дало нам больше ответов.

— Нашла что–нибудь полезное?

Она пожимает плечами.

— Эта Сущность все еще там. Я ощущаю, как она распространяется за пределы Святилища, хотя мне и непонятно, с какой целью. Из глубины колодца до сих пор идет свечение. Только…

— Ты надеялась на какой–нибудь совет?

Марина кивает, тихо посмеиваясь.

— Я надеялась, что оно нас направит. Скажет, что нам делать дальше.

Не вижу ничего удивительного в том, что живущая внутри Святилища Сущность, очевидно являющаяся источником наших сил, не высунулась из колодца ради очередного прихода Марины. Во время нашего знакомства казалось, что Сущность едва ли не развлекается с нами — разумеется, оно было счастливо, что мы его пробудили, но явно не спешило помогать нам в войне против могадорцев. Помнится, во время нашей беседы оно призналось, что наделяет своими дарами сразу весь вид, и что не судит и не выбирает чью–то сторону, даже если это касается его собственной защиты. Думаю, мы и так уже получили от Сущности всю возможную помощь. Эту мысль я оставляю при себе, не желая огорчать Марину и лишать ее веры, которая, похоже, единственное, что не дает ей расклеиться, даже если это заставляет ее задаваться всякими этическими вопросами, о которых мне, откровенно говоря, совершенно не хочется думать.