Уинстон Черчилль - Как я воевал с Россией

В конце концов в Москве было достигнуто дружественное соглашение. Был подписан протокол, устанавливающий размеры поставок, которые Великобритания и Соединенные Штаты смогут выделить России в период с октября 1941 года по июль 1942 года. Это влекло за собой значительное нарушение наших военных планов, осуществление которых и без того уже было значительно затруднено из-за мучительного недостатка вооружения. Вся тяжесть пала на нас, потому что мы должны были не только отдавать свою собственную продукцию, но также обходиться без наиболее важного вооружения, которое американцы при других обстоятельствах послали бы нам.

Ни американцы, ни мы не давали никаких обещаний относительно транспортировки этих поставок по трудным и опасным океанским и арктическим путям. Ввиду оскорбительных упреков, которые сделал Сталин, когда мы сказали, что конвоям не следует отплывать до тех пор, пока не сойдет лед, надо отметить, что мы гарантировали только то, что материалы будут «предоставлены Англией и Соединенными Штатами в местах их производства». Преамбула протокола заканчивалась словами: «Великобритания и Соединенные Штаты окажут помощь в перевозке этих материалов в Советский Союз и помогут осуществить их доставку».

Хотя генерал Исмей имел все полномочия и был достаточно компетентен для обсуждения и разъяснения советским руководителям военного положения во всех его вариантах, Бивербрук и Гарриман решили не усложнять своей задачи вопросами, по которым не могло быть достигнуто соглашения. Поэтому переговоры на эту тему в Москве не велись. Неофициально русские продолжали требовать немедленного открытия второго фронта и, казалось, оставались совершенно глухи ко всем доводам, доказывавшим его невозможность. Оправданием их являлись страдания, которые они переживали. В основном все это приходилось выносить нашему послу.

Я продолжал поддерживать нашего посла в тех многочисленных испытаниях и трудностях, которые ему приходилось выносить, выполняя в одиночестве свою тяжелую задачу:

«Премьер-министр – Стаффорду Криппсу. 28 октября 1941 года.

1. Я вполне сочувствую Вашему трудному положению, а также России в ее страданиях. Они, несомненно, не имеют права упрекать нас. Они сами подписали свой приговор, когда, заключив пакт с Риббентропом, дали возможность Гитлеру наброситься на Польшу и этим развязали войну. Они лишили себя эффективного второго фронта, когда допустили уничтожение французской армии. Если бы до 22 июня они заранее проконсультировались с нами, можно было бы принять ряд мер для того, чтобы раньше оказать ту огромную помощь вооружением, которую мы сейчас предоставляем им.

Однако до нападения на них Гитлера мы не знали, будут ли они сражаться, и если будут, то на чьей стороне. Мы оставались в одиночестве в течение целого года. Если бы мы подверглись вторжению и были уничтожены в июле или августе 1941 года или умерли от голода в этом году во время битвы за Атлантику, они отнеслись бы к этому совершенно безразлично. Если бы они выступили, когда немцы напали на Балканы, многое можно было бы сделать, но они предоставили Гитлеру выбирать по своему усмотрению время и противников.

То, что правительство с подобным прошлым обвиняет нас в попытке завоевания территорий в Африке или в том, что мы готовы «сражаться до последнего русского солдата», – на меня совершенно не действует. Если они питают какие-либо подозрения в отношении нас, то только потому, что в душе они сознают свою вину и упрекают себя».

Два обстоятельства определяли теперь наши отношения с Советским Союзом. Первым был неопределенный, неудовлетворительный ход наших консультаций по военным вопросам, вторым – требование русских о разрыве наших отношений с сателлитами держав оси – Финляндией, Венгрией и Румынией. Как мы видели, во время совещаний, состоявшихся незадолго перед тем в Москве, в первом направлении было мало что сделано.

Вопрос о разрыве нами отношений с Финляндией был впервые поднят Майским в его беседе со мной 4 сентября. Я знал, что русские придерживаются совершенно определенной точки зрения на этот счет. Финны воспользовались нападением Германии на Россию, чтобы возобновить в июле 1941 года военные действия на Карельском фронте.

Они надеялись вернуть территории, которых они лишились по Московскому договору в предыдущем году. Их военные операции осенью 1941 года представляли серьезную угрозу не только для Ленинграда, но также и для линий снабжения из Мурманска и Архангельска к русско-германскому фронту.