Марк Льюис - Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

В таком классе географии обычные люди связаны властью обычая, и они владеют только лишь унаследованными профессиями своей родной земли. Простолюдины занимают в обществе положение ниже ученых мужей, а сельские жители стоят ниже придворных, и только один лишь мудрый правитель действительно свободен благодаря своей всеобъемлющей мудрости.

«Встроенные намертво в свою непосредственную физическую среду» простолюдины и сельские жители становятся одержимыми материальными предметами. В отличие от стоящего выше его представителя общества, «заставляющего вещи служить ему», человек маленький «вынужден прислуживать вещам». Как сказано в трактате «Вёсны и осени господина Люя» (Люши чунь цю ), составление энциклопедического текста которого заказал главный министр Цинь как раз перед объединением царства: «Тот, кто числится сюзереном над народом и желает, чтобы ему подчинялись заморские земли, должен в высшей степени сократить пользование вещами и ни во что не ставить мелкую выгоду. Освободив свои чувства от влияния обычая, он может на свой век установить должный порядок». Этим высоким устремлением оправдалось завоевание Цинями остальных Сражающихся царств, которые, согласно надписям на камне, составленным для первого китайского императора, потребовали «контроля», а затем и «очистительной процедуры для обычаев» 13.

Летописцы династий Цинь и Хань тем самым адаптировали критику обычая, развернутую их философами, чтобы сформулировать пространственную теорию территориальных приобретений, согласно которой правительства Сражающихся царств распускались как атавизмы локальной местной культуры. Все, что считалось признаками достойного правления в эпоху соперничавших государств, теперь называлось проявлениями пристрастности, невежества и алчности. Вместо них императорские творцы предложили стандарт, основанный на книжном благоразумии мудрецов, которые отрицали топографию и выходили за пределы ограниченных территорий.

Притом что правители империй Цинь и Хань таким манером утверждали, что поднялись над географией и обычаем, сама история этого периода определялась смещением политического равновесия между областями и колебаниями в отношениях имперского правительства с территорией, на управление которой оно претендовало. Остающиеся разделы настоящей главы будут посвящены общему описанию упомянутых выше изменений и колебаний, а в деталях коснемся их уже в последующих главах 14.

Ядро китайской цивилизации в пределах долины реки Хуанхэ делилось на область к востоку от перевала Ханьгу (Гуань-дун), а также область «внутри проходов» (Гуаньчжун) к западу от перевала Ханьгу и к югу от перевала Тун. Власти династии Цинь контролировали Гуаньчжун, а в середине периода Сражающихся царств к тому же оккупировали бассейн Сычуани. Таким образом, триумф области Гуаньчжун над Гуаньдуном и бассейном реки Янцзы отмечен завоеванием Цинями прочих Сражающихся царств, завершившимся в 221 году до н. э. Первые полтора века китайской имперской истории прошли под знаком этого свершившегося факта. В Гуаньчжуне, как протяженной пограничной области, состоящей из лёссовых высокогорий, гор и долин двух рек, при династии Цинь, когда шли войны с враждебными народами на ее севере и западе, а позже и на востоке, сложились мощные военные традиции. Эти традиции до сих пор еще признаются в ханьском популярном высказывании о том, что, мол, «Гуаньчжун поставляет генералов, в то время как Гуаньдун производит министров».

Область Гуаньдун на самом деле прославилась тем, что здесь оттачивалось искусство государственного управления и литературное ремесло выдающихся деятелей Китая. Все основные китайские философские традиции зародились на востоке, который остался центром книжного обучения. Эта область к тому же стала демографическим центром империи.

К концу периода Западной Хань здесь расплодилось полдюжины округов с населением больше полутора миллионов человек, а в это же время в трех соседних со столицей округах насчитывалось всего лишь по миллиону жителей в каждом. Из дюжины самых больших городов империи, за вычетом старой столицы и Чэнду, все остальные крупнейшие населенные пункты находились на востоке. Данная область числилась самой плодородной в империи с точки зрения ведения сельского хозяйства, а также центром ремесленного производства. Это подтверждается тем фактом, что восемь из десяти государственных ремесленных контор находились именно там.