Наталия Афанасьева - Портреты из библиотеки герцога Федерико Монтефельтро

Ориген не отрицал буквального значения Песни Песней, но настаивал, что в словах о взаимной любви земного жениха и земной невесты скрыт иной высший смысл. Точно так же в грешном теле человека скрывается божественная душа. Человеку трудно отделить земной смысл от святого смысла. И в жизни ему трудно отказаться от плотской любви, ведущей своё начало от Сатаны, и посвятить себя любви духовной, данной Богом. Любви избежать нельзя, но только в борьбе с самим собой человек может преобразовать свои плотские стремления в чистую любовь к Богу.

Чтобы немного представить, как Ориген толкует слова Песни Песней, приведём небольшой пример. Возьмём первую строчку библейской книги: «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!»

Ориген делает акцент на трактовке слов «уст своих» и комментирует приведённые слова следующим образом. Сначала он цитирует строки из «Послания апостола Павла к Галатам» (3:19), в котором обсуждается свобода христиан от подчинения Закону Моисея. Закон передан через Ангелов рукою посредника, то есть Моисея. Далее Ориген говорит, что Невеста, христианская церковь, больше не хочет слушать друзей Жениха, ангелов и пророков (посредников), а хочет услышать голос своего Суженого, то есть самого Иисуса. «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!» означает, что Бог в лице Иисуса разговаривает с христианской церковью без посредников.

Каким бы великим Моисей ни был, он – пророк, в то время как христиан учит сам Бог в лице Иисуса Христа.

Рассуждения о том, зачем понадобилось в Библии писать иносказательно, возникали у древних авторов постоянно. Папа римский Григорий Великий (540–604гг.) считается одним из четырёх основателей католической церкви. В своих «Комментариях к Песне Песней» он объясняет необходимость аллегории следующим образом:

«Когда люди были изгнаны из рая, они отправились в паломничество земной жизни с сердцем, слепым к пониманию духовного. Если божественный голос обращается к слепому сердцу: «Следуй за Богом» или «Люби Бога» – как это провозглашено в Законе, черствая инертность духовной нечувствительности не позволяет понять человеку того, что он слышит. И потому божественная речь разговаривает с холодной пассивной душой с помощью загадок и тайно учит её той любви, которая душе неведома, учит её с помощью слов, понятных для души.

Аллегория приподнимает душу, далёкую от Бога, к Богу. Это происходит потому, что в каждой аллегории есть загадка, тайна. Когда душа распознает что-то ей знакомое в словах загадки, она начинает постигать более глубокий смысл слов, до этого времени незнакомого, загороженного земным значением …»

Григорий Великий «Комментарии к Песне Песней» (1,2).

Объяснение Григория Великого близко к объяснению психолога: текст интересен тогда, когда в нём что-то непонятно, когда нас ожидает встреча с новым. Наше восприятие одних и тех же текстов, например, детских книг, меняется с возрастом. Как только наш жизненный опыт перешагнул некий барьер, и в тексте, пусть даже незнакомом, не будет никаких неожиданностей, он нам неинтересен. Аллегорический метод сам привнес таинственное значение в библейские тексты. Никакого намеренного искажения смысла текста не было.

Древние комментарии интересны и убедительны. Читая их, находишься под каким-то гипнотическим влиянием. Гипноз исчезает, когда обращаешься к самой Песне Песней. Такое «отрезвляющее» действие библейского текста было известно. Поэтому, как евреи, так и христиане полагали, что чтение Песни Песней может быть опасным. В неподготовленном человеке оно может пробудить плотские страсти, и человек может подумать, что причиной этих плотских страстей стало чтение Библии. Книгу следует запретить держать в руках тем, кто ещё не достиг зрелого возраста.

В начале XII века комментарии к Песни Песней в виде проповедей написал монах ордена цистерцианцев Бернард Клервоский (1090–1153). Аббат монастыря Клерво, Бернард Клервоский пользовался огромным влиянием в христианском мире и считается организатором Второго крестового похода. Бернарду трижды предлагали епископство, от которого он отказался, однако от его мнения зависело, кому стать папой римским. На его совести жестокое наказание знаменитого французского богослова Абеляра. Бернард Клервоский настойчиво боролся с еретиками, и ему принадлежат слова: «Лучше их убивать, чем допускать, чтобы меч висел над головою праведных».

Чтобы понять, какое действие оказывали идеи Бернарда Клервоского следующие несколько столетий, нужно представить себе не каким воинственным фанатиком он был, а каким он виделся следующим поколениям благодаря легендам, церковной пропаганде, а также своим произведениям. Нужно забыть о его борьбе с еретиками, о преследовании Абеляра, и даже забыть о крестовом походе. В последующих веках в сознании верующих утвердился образ не сурового аскета, а чудотворца и человека, знающего путь к Богу. По словам Данте, он – тот, «кто, окружённый миром зла, жил, созерцая, в неземном покое». («Рай» XXXI, 110–111).