Пока я расшифровывала записи прогулки и разговоров, меня поразили звуки, которые я не заметила и которые уловил бесстрастный диктофон. Он сохранил собственное ритмичное постукивание по моей ноге во время ходьбы. Он заметил мое шмыганье носом – признак того, что я все сильнее мерзла. Я с удивлением услышала, как часто налетал ветер, унося с собой звуки. Один раз из ветра вынырнул смех, но остальное он поглотил. Я попыталась услышать Лерера: щелчки его фотоаппарата, вздохи, присвист во время вдоха. Но он оставался бесшумным. В конце записи мы попрощались, и город поглотил его.
Отправившись на прогулку с единственной целью – слушать, – я, тем не менее, упустила множество звуков. Но это не было главным. То, что я услышала, превратилось из жуткого шума в мелодичный, уникальный голос моего города. Теперь я с удовольствием слушала рев транспорта и жужжание мух; смотрела на голубей, ожидая, пока те начнут ворковать; смотрела на пешеходов, мысленно уговаривая их промурлыкать песенку или откашляться. Я считала скрипы, визги и писки и сравнивала их с воем и свистом. Каждый звук казался долгожданным и приятным. Здравствуй, звук!
Глава 11
С высоты собачьего носа
Единственное подлинное путешествие, единственный источник молодости – это не путешествие к новым пейзажам, а обладание другими глазами, лицезрение вселенной глазами другого человека, сотен других людей, лицезрение сотен вселенных, которые каждый из них видит, которыми каждый из них является… [33]
Марсель Пруст
Мимо протрусил бигль на длинном поводке. Подняв ногу, он бесцеремонно пометил край мусорной кучи.
Этот проект начался с прогулки с собакой; будет уместно такой же прогулкой его и закончить. Шестнадцать лет я гуляла с Пумперникель, кудрявой мудрой дворняжкой (и негласно ее изучала). Я начала видеть мир сквозь призму ее предпочтений, объектов ее внимания и предметов, которых она пугалась или к которым стремилась. Пока я выясняла ее интересы, смотрела на то, что она видела с высоты 60 см, и наблюдала, как она носом прокладывает себе путь, мое восприятие изменилось. Я стала понимать, как ужасен большой квартал, лишенный деревьев и фонарных столбов: неоткуда получить весточку в виде метки другой собаки и негде оставить собственную записку. Несмотря на то, что сама я никогда не пробовала общаться с кем-либо, мочась в общественных местах, я стала разделять эстетические пристрастия Пумперникель, предпочитавшей интересные улицы со скамейками, деревьями и прочим инвентарем.
За время жизни Пумперникель мы разработали множество совместных маршрутов, приспособленных к ее взгляду на мир, как я его понимала. У нас были прогулки против ветра , во время которых она зажмуривала глаза, оставляя узкие щелочки, и держала нос по ветру, мощно двигая ноздрями. Мы ходили на обонятельные экскурсии : вместо того чтобы спешить по маршруту, для которого я определила длину или конечный пункт, мы останавливались во всех местах, которые она хотела обнюхать. Когда Пумперникель повзрослела, мы стали выходить на прогулки, главным образом предполагавшие сидение на улице с широкими обонятельными перспективами и множеством других собак с наветренной стороны. Цель большей части прогулок с собаками – дать им облегчиться или размяться. И хотя это весьма веские причины для прогулки, почему бы не погулять просто для того, чтобы увидеть мир, пообщаться с другими собаками или открыть новые запахи?
Поскольку людей не очень интересуют запахи, нам трудно представить, насколько богат ароматами окружающий мир. Это ограничение, которое накладывает наше зрение: картинка, которую рисуют глаза, настолько ярка, что мы не представляем себе иного способа постигать мир, кроме как при помощи зрительных образов. Однако большинство других сухопутных животных, ходящих на четырех ногах с опущенным к земле носом, воспринимают мир через запахи. Кеннет Грэм в книге “Ветер в ивах” знакомит нас с гениальным Кротом, который напоминает: “Мы давно утратили тонкость наших физических ощущений, и у нас даже и слов таких нет, чтобы обозначить взаимное общение зверя с окружающими его существами и предметами. В нашей речи, например, есть только слово «запах» для обозначения огромного диапазона тончайших сигналов, которые день и ночь нашептывают носу зверя, призывая, предупреждая, побуждая к действию, предостерегая и останавливая… ласковые призывы, как легкое дуновение влекли, притягивали и манили” [34].
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу