Эдвард Люттвак - Возвышение Китая наперекор логике стратегии

Существует косвенное доказательство этого отказа от ответственности, и состоит оно в желании Южной Кореи спорить с Японией по вопросам, не имеющим никакого стратегического значения, и, естественно, не несущими никакого риска быть наказанными силой со стороны Японии. Даже в 2010 году, в период между повлекшими человеческие жертвы провокациями со стороны Северной Кореи, которые так и остались безответными, 37 членов конгресса Южной Кореи образовали форум для продвижения притязаний Южной Кореи на японский остров Цусима, называемый корейцами Демадо. Другие требовали от Японии скалы Лианкур, называемые японцами Такесима, но которые корейцы зовут Докдо. Газета Кореян Таймз устроила постоянный конкурс эссе на тему принадлежности этих островков, причем призы не присуждались тем, кто обосновывал их принадлежность Японии. Каким образом такие действия могут уменьшить болезненную уязвимость Южной Кореи – осталось неясным.

В декабре 2011 года один сотрудник береговой охраны Южной Кореи был убит, а другой ранен китайскими рыбаками, которых арестовали вместе с их судном, когда они занимались нелегальной ловлей рыбы в южнокорейских водах 117. Сообщалось, что начиная с 2006 года примерно 2600 китайских судов было арестовано при похожих обстоятельствах: катастрофическое загрязнение китайских прибрежных вод вкупе с хищническим промыслом там рыбы заставляет китайских рыбаков выходить все дальше и дальше в открытое море. Но ни массовое браконьерство китайцев в южнокорейских водах, ни даже упомянутое убийство китайцами сотрудников береговой охраны не отвлекло Южную Корею от своей любимой цели (конечно же, очень миролюбивой): 14 декабря 2011 года прямо перед японским посольством в Сеуле была торжественно открыта статуя скромной корейской женщины, символизировавшей жертвы тех, кого японцы в годы войны насильно заставляли заниматься проституцией для своих солдат. При этом прошла тысячная по счету демонстрация, требовавшая от Японии выплатить этим женщинам компенсацию, что естественно вызвало сильное раздражение у страны, ничем не угрожающей Южной Корее 118. Стратегический эскапизм не столь уж редкое явление в мировой политике, но те, кто к нему склонен, не годятся на роль активных союзников, и это делает их еще более уязвимыми объектами запугивания для тех, кого они боятся.

Монголия – это близнец Вьетнама и прямая противоположность Южной Кореи в том, что касается ее отношений с Китаем, так как в орбите Китая она не может сохраниться в качестве независимого государства, хотя Китай юридически, формально и окончательно отказался от прав на всю территорию Монголии по соглашению о границе 1962 года и по протоколу о делимитации границы 1964 года (который добавил еще 10 тысяч квадратных километров к уже имеющимся у Монголии полутора миллионам). До этого, ссылаясь, как и в случае Тибета, на прежние права владения, китайские правительства отказывались признать декларацию о независимости Монголии 1911 года, утверждая, что Монголия является частью Китая потому, что маньчжурская династия Цин управляла как китайскими, так и монгольскими землями, равно как и многими другими народами. По такому критерию, как уже упоминалось, Шри Ланка может предъявить права на Индию.

Сегодня из Пекина уже не раздаются угрозы аннексировать Монголию, но будучи лишенной выхода к морю и зажатой между двумя соседними странами, Монголия должна положиться в качестве гарантии своей независимости на другую соседнюю страну, что не очень просто, потому что русские прекрасно помнят, в какой степени Монгольская Народная Республика зависела от СССР до 1990 года.

Монголия уязвима и в демографическом отношении, хотя в будущем это, возможно, станет ее преимуществом. На огромных просторах современной Монголии затерялось около 2,5 миллионов монголов, в то время, как только в одном автономном районе КНР Внутренняя Монголия проживает 4 миллиона монголов (80 % тамошнего населения – китайцы), еще 1,5 миллиона монголов живут в китайском Синьцзяне, а также примерно 400 000 бурят-монголов – в Республике Бурятия Российской Федерации.

В теории, владея историческим центром монгольских земель и будучи независимым государством, Монголия могла бы стать культурным центром для всех монголов, в том числе – для более многочисленной популяции своих соплеменников, проживающих в Китае, и она бы могла оказывать соответствующее влияние на Внутреннюю Монголию. Но этому мешает одно обстоятельство: в монгольском языке не так много культурного капитала, учитывая, что в системе высшего образования Монголии повсеместно вместо монгольского языка используется русский (а сейчас еще немного английский). Другая причина состоит в том, что в 1946 году под давлением сталинистского диктата в Монголии была введена кириллица, в то время как монголы в Китае сохранили древнюю монгольскую письменность, происходящую от арамейского и иврита, переданную через согдийский, сирийский и древний уйгурский алфавиты 119.