Эдвард Люттвак - Возвышение Китая наперекор логике стратегии

Именно маньчжуры создали границы современного Китая, постепенно завоевывая различные территории, которые сегодня представляют собой Синцзян-Уйгурский автономный район, покоряя монгольские племена, потомки которых теперь находятся в меньшинстве в китайском районе Внутренняя Монголия, и обеспечив хотя бы номинальный сюзеренитет над Тибетом.

Поэтому Китай при маньчжурах был ничем иным как еще одной покоренной территорией, но в сегодняшнем китайском сознании границы Китая являются границами Маньчжурской империи на пике своего могущества, окончательно сформированными завоеванием Джунгарии в 1761 году при императоре Цянлуне ( Qianlong ).

Это интересный случай исторической трансформации сознания, но видя маньчжурские гарнизоны, находившиеся в каждой китайской провинции в качестве оккупационных войск, китацы-ханьцы того времени хорошо понимали, что они не являются субъектами империи, а всего лишь ее подчиненными подданными. Но сегодня ханьцы регулярно предъявляют права на некитайские территории, завоеванные маньчжурами. В такой же манере индийцы могли бы заявить права на Шри Ланку лишь потому, что когда-то и Индию и Шри Ланку завоевали британцы.

Династия Мин (датируемая обычно 1368–1644 гг.), правившая до маньчжуров и являющаяся бесспорно и исключительно китайской, в свою очередь наследовала периоду несомненно чужеземной монгольский оккупации. При Кубилай-хане (Кублай-хане), внуке Чингисхана, монголы приняли на себя внешние знаки китайских императоров и стали называться династией Юань, время правления которой обычно ограничивают периодом 1271–1368 гг. И снова утонченные китайцы не смогли сдержать грубых монголов, и им пришлось жить под их властью, первоначально хищнически-разрушительной и очень эксплуататорской даже в лучшее для Китая время (дань использовалась не в последнюю очередь для содержания крепостей, почтовых и ямских станций завоевателей).

Более того, в областях севернее реки Янцзы власти монголов предшествовала не китайская, а другая династия чжурчженей – Цзинь, основанная кланом Ваньянь ( Wanyan ), возникшим в лесах Маньчжурии. Время его правления обычно датируют периодом 1115–1234 гг.

Китайская династия Сун продолжала править в южном Китае, но китайцы-ханьцы исконных центральных областей страны в бассейне Желтой реки жили под чужеземным господством, которое они не смогли предотвратить.

Севернее Желтой реки, включающей «область шестнадцати префектур» (Яньюн Чжили Чжоу – Yānyún Shíliù Zhōu ), предшественниками Цзинь были тоже не китайцы, а кидани (Khitans или Qitans ), происходившие из монгольских кочевников и конных лучников северных степей.

Под предводительством своего клана Чжили ( Yelii ), они основали династию Ляо, чье правление обычно датируют периодом 907-1125 гг., и именно от их имени происходит нынешнее устаревшее наименование Китая – Cathay , которое Марко Поло на английский манер произносил как Catai. Это имя было известно не только Марко Поло. Сходным образом Китай называют к западу от него вплоть до Болгарии, а имеено: Kitai, Qitay, Khitad или Hitai. Сегодня кидани мало кто помнит, но, видимо, в то время они производили неизгладимое впечатление.

Даже предшествовавшая династии Сун (618–907 гг.) династия Тан, которую часто рассматривают как «чисто китайскую», включала в себя очень сильный тюрко-монгольский элемент, явственно запечатленный на на изображениях того времени, изобилующих лошадьми, всадниками и даже играющими в конное поло всадницами. Видные полевые военачальники, набранные из элиты воинов Средней Азии, вскормленных волками ашинов ( Ashinas , до сих являющихся героями тюркских ультранационалистов), были важной составляющей частью изысканности императорского двора Тан 63. Полевые военачальники-ханьцы возможно были лучше знакомы с «Искусством войны» и подобными ей военными текстами, некоторые из них были очень успешными, например, воспетый позднее Ли Цзин (Li Jing , 571–649 гг.). Но императоры династии Тан часто предпочитали полагаться на зарекомендовавшие себя навыки их полевых командиров из клана ашинов.

Из этого очень фрагментарного наброска китайской политической истории, большая часть которой вовсе и не китайская, а скорее история чжурчженей, монголов или тюрок – следует, что сохранявшееся превосходство ханьцев во всех формах гражданских достижений никак не подтверждалось их стратегическими способностями. Ханьцы могли производить больше пищи лучшего качества, чем любая другая нация в мире, они создали самую сложную и утонченную культурную и технологическую надстройку на своем материальном базисе, но гораздо чаще (как минимум в два раза) им не удавалось, во-первых, оценить свое внешнее окружение достаточно реалистично для того, чтобы выявить угрозы и усмотреть возможности, и, во вторых, разработать эффективную большую стратегию, чтобы использовать свои относительно многочисленные ресурсы для обеспечения безопасности собственной территории и населения.