Альфред Леманн - История магии и суеверий от древности до наших дней

Сам Лютер не опроверг этого суеверия, и это учение – правда, с существенными изменениями – перешло в протестантскую церковь. Реформация не произвела ни малейшего изменения в процессах о ведьмах, еще 150 лет спустя свирепствовавших в Европе, до тех пор, пока победоносно шествовавшее естествознание, хотя и слишком поздно, не образумило людей. Вместе с тем исчезло и учение о письменных договорах с дьяволом. Но остается все-таки тот факт, что это учение, представляющееся нелепейшим, какое только могла измыслить человеческая фантазия, когда-то входило в состав религии.

Этих примеров достаточно для объяснения того, что мы хотим сказать. Ни одного мнения нельзя называть суеверием потому только, что оно находится в противоречии с нашими теперешними религиозными и научными мировоззрениями. Оно суеверие только для нас, но вряд ли существует хоть одно мнение, называемое нами суеверным, которое не составляло бы когда-нибудь части религиозной и научной системы.

Желающий обозначить точные границы суеверию должен всегда иметь в виду эту относительность, и мы твердо должны держаться следующего положения.

Суеверие есть каждое мнение, не пользующееся признанием в какой-либо религии или стоящее в противоречии с научным взглядом на природу в какое-нибудь определенное время. Или, другими словами: воззрение, которое у нецивилизованного дикаря показывает, быть может, довольно развитое религиозное сознание и как таковое заслуживает внимания, в устах образованного человека нашего времени, очень вероятно, покажется смешным суеверием.

Таким образом, как видит читатель, суеверие – явление, достойное внимания. Стоит только немного изменить точку зрения, и мы будем иметь право назвать суеверием не только религии дикарей, но и более возвышенные религиозные представления, по крайней мере отчасти. Именно, если мы, отрешившись на время от наиболее просвещенных религиозных представлений и современного научного взгляда на природу, начнем исследовать, каким образом человечество достигло этих относительно совершенных понятий, то увидим, что у различных народов в разное время господствовали совершенно другие мировоззрения. Так как для нас это уже пройденные точки зрения, то мы вправе будем назвать их заблуждениями, через которые суждено было пройти человечеству; таким образом, все, что не находится в согласии с нашим взглядом на вещи, есть суеверие.

Это рассуждение является основанием для всего последующего изложения. Я сказал выше, что мы рассмотрим в этом сочинении человеческие заблуждения, а следовательно, нам будет нужно, признав нашу точку зрения за высшую относительно бывших до сих пор, исследовать, как появлялись и снова исчезали различные неверные взгляды, ошибки и суеверия.

До сих пор речь у нас шла исключительно о суеверии, а волшебство, магия оставались без всякого рассмотрения; так поступали мы вполне обдуманно, потому что одно неразрывно связано с другим. Суеверие – это теория, а магия – деятельность, являющаяся результатом такой теории. Магия происходит от суеверия точно так же, как из каких-либо религиозных представлений возникает известный культ, определенное богослужение или как вслед за познанием сил природы идет их применение. Если верят в существование демонов, то есть низших духов, помощь которых в том, чего иным способом нельзя достигнуть, можно купить или вынудить, то вполне естественно, что в таком случае станут пробовать, нельзя ли добиться этой помощи. Всякий поступок, являющийся результатом такого мнения, есть магия. Если верят, что злые духи могут причинять вред, то, конечно, ищут надежные способы помешать этому, и вот вам чародейство. Или, положим, существует убеждение, что все совершающееся в мире определяется движением звезд и их взаимным положением, – от такого мнения очень недалеко до стремления определять судьбу какого-либо человека по созвездию, в котором находилось Солнце в момент его рождения, а это тоже магия.

Коротко и точно: каждый поступок, вытекающий из суеверия, есть магия или чародейство. К этому мы еще прибавим: всякое действие признается за магическое, раз только его объяснение исходит из суеверных представлений.

Цель такого добавления, конечно, ясна. Представьте себе, что какой-нибудь дикарь, вполне находящийся под властью предрассудков своего племени, присутствует при некоторых физических опытах, которые производят на него сильное впечатление, а это вполне возможно при состоянии современной науки; вне всякого сомнения, экспериментатор покажется ему большим и опасным чародеем: он будет объяснять себе опыты согласно со своими представлениями и, без сомнения, решит, что человек, который в состоянии производить подобные чудеса, имеет в своем распоряжении могущественных духов. Другими словами, совершенно естественные явления он сочтет за волшебство, за магию. Но нам и не нужно придумывать примеры для иллюстрации того, что часто чьи-либо действия принимаются за колдовство, хотя в глазах действующего лица они совершенно естественны; история дает достаточно таких примеров. Всюду, где только малоцивилизованный народ сталкивается с другим, владеющим более развитой наукой, результаты последней признаются за магию. Так было, например, в Средние века, когда европейцы столкнулись с маврами, достигшими большого развития в естествознании. Средневековые ученые по большей части вышли из арабских университетов, и знание, которое они оттуда вынесли, для невежественной толпы было магией. Даже сами ученые называли свою науку «натуральной магией», на самом же деле в некоторых частях это было не что иное, как то, что теперь мы называем естествознанием, потому что оно основывалось на познании законов природы. Вот что пишет Каспар Шотт в своем большом сочинении Magia universalis naturae et artis (1657): «Под натуральной магией я понимаю надежное и глубокое познание тайн природы, так что, когда становятся известными природа, свойства, скрытые силы, симпатии и антипатии отдельных предметов, то можно вызывать такие действия, которые людям, незнакомым с причинами их, кажутся редкостными и даже чудесными». Здесь, таким образом, было решительно высказано, что являющееся для посвященных вполне естественным в глазах невежественной толпы есть магия.