Луиза Перри - Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

И этот диссонанс не может быть преодолен средствами, которые есть в арсенале либеральных феминисток. Например, в разгар MeToo Джессика Валенти из «Гардиан» писала о сексуальном насилии, которое по закону не считается изнасилованием: «Это правда, что женщины сыты по горло сексуальным насилием и домогательствами. Но верно и то, что в этой культуре “нормальным” считается сексуальное поведение, которое часто является вредным для женщин, и мы также хотим положить этому конец» [29] Jessica Valenti, ‘#MeToo is about more than stopping rape’, январь 2018, www.theguardian.com/commentisfree/2018/jan/31/me-too-we-demand-more-jessica-valenti. . Однако антология либерально-феминистских эссе на тему MeToo, подготовленная Валенти и опубликованная в 2020 году, демонстрирует неспособность либерального феминизма должным образом работать с поставленной проблемой [30] Jessica Valenti and Jaclyn Friedman, Believe Me: How Trusting Women Can Change the World. New York: Basic Books. . Все авторы сборника хотят, чтобы сексуальное насилие прекратилось, и это можно только приветствовать. Но в то же время они проявляют нерешительность в вопросе использования государственной власти для ареста насильников и их заключения в тюрьму. Также они отказываются требовать от женщин изменить свое поведение, чтобы предотвратить встречу с опасными мужчинами – даже упоминание этой возможности рассматривается ими как «перекладывание вины на жертву».

Вместо того чтобы предложить альтернативы – может быть, сойдет самосуд? – авторы вообще избегают работы со сложными вопросами, ограничиваясь беззубыми идеями вроде помощи мужчинам в преодолении «неуверенности в своей мужественности» (Тахир Дакетт) или создания общественных пространств, в которых преступники могут найти «исцеление и справедливость» (Сара Дир и Бонни Клермонт). Авторы вроде активистки Андреа Линн Пино-Сильвы пишут о необходимости «всерьез говорить о прекращении сексуального насилия», но не предлагают ничего более конкретного, чем образовательные воркшопы в университетских кампусах, которые, помимо других их заслуг, «прославляют квирность и расширяют ее права и возможности». Пино-Сильва полагает, что такие воркшопы не сработают, если они не займутся всеми формами угнетения, которые только существуют на свете – от колониализма до бифобии. Что касается меня, то я не верю, что эти воркшопы вообще будут работать, так что, думаю, это пункт, относительно которого мы можем прийти к согласию.

Некоторые авторы не только отвергают идеи, которые могли бы каким-то образом продвинуть нас в решении проблемы сексуального насилия, но и выступают с предложениями, которые только усугубят ее. Сассафрас Лоури призывает переживших изнасилование женщин искать сексуальных партнеров со склонностью к насилию в БДСМ-сообществах, тогда как Тина Хорн представляет проституцию как благодатный карьерный путь для молодых женщин. Это – центральный принцип либерального феминизма, доведенный до его логического завершения: женщина должна иметь возможность делать все, что ей нравится, будь то торговля своим телом или добровольное подвержение себя насилию. Как может быть иначе, если все ее желания и ее выбор с необходимостью хороши, независимо от того, откуда они исходят и куда ведут? А если из следования этому принципу выходит что-то плохое, то мы возвращаемся к единственному решению, которое может предложить либеральный феминизм: «учить мужчин не насиловать женщин».

Но могут ли либеральные феминистски посоветовать что-то помимо этого? Они совершили ошибку, купившись на идеологию, которая всегда служила людям вроде Хью Хефнера и унаследовавшего его дело Харви Вайнштейна. Эта идеология внушает им ложное убеждение, что женщины все еще страдают исключительно потому, что проект сексуального освобождения 1960-х годов не был завершен, а вовсе не потому, что с ним с самого начала было что-то не так. Таким образом, в качестве рецепта они предлагают еще больше свободы и постоянно недоумевают, почему их лекарство не работает.

Этот факт становится очевидным, когда мы смотрим на университетский кампус двадцать первого века, где громче всего проповедуется евангелие сексуального освобождения и где БДСМ-сообщества [31] См.: https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_universities_with_BDSM_clubs. и «Недели секса» [32] См.: https://en.wikipedia.org/wiki/Sex_Week_at_Yale. стали новой нормальностью [33] Allie Grasgreen, ‘Fifty shades of crimson’, 5 декабря 2012, www.insidehighered.com/news/2012/12/05/kink-clubs-harvards-well-established-healthy-students. . В начале семестра первокурсникам читают лекцию о важности согласия и отправляют в добрый путь с бейджами «Согласен от всего сердца». Их учат очень простому правилу: по взаимному согласию можно все. И это простое правило нарушается снова и снова – как через изнасилование, так и через более тонкие формы принуждения, о которых так много женщин рассказывали во время MeToo. Немногие либеральные феминистки готовы провести связь между культурой сексуального гедонизма, которую они продвигают, и опасениями по поводу изнасилований в университетских кампусах, хотя эти явления возникли в одно и то же время.