Пол Фассел - Класс - путеводитель по статусной системе Америки

Рис. 14. Мячи высокого класса и мячи низкого класса

Что касается материала корпуса яхты, можно выделить два главных принципа, выдающих класс объекта: органика и архаичность, и, как правило, они переплетаются. Яхты из дерева выше классом, чем яхты из более дешевого и практичного стеклопластика: материал, из которого они сделаны, когда-то был живым, и эти лодки в виртуальной плоскости обретают статус античного сокровища, как восточные ковры. И когда требуется замена детали или починка, она обходится дороже. Для яхтсменов, снобистски ценящих деревянный корпус, даже выходит специальный журнал «Деревянная лодка» ; он выпускается в Бруклине, штат Мэн, и не дает читателям забыть, в чем же таится причина их превосходства.

Среди домашних игр высокий статус имеют бридж и, конечно, триктрак (нарды). Средний класс играет в скрэббл и канасту. Шахматы редко поднимаются выше высше-среднего класса – слишком они трудны. Бильярд не теряет статуса, если только под него отведена отдельная комната, довольно большая. Бильярдный стол, покрытый скатертью и превращенный в обеденный, – признак высшего слоя пролетариата. То же касается и бильярдных столов размером меньше, чем максимально возможный.

Если у верхушки – яхты, то что остается пролетариям? Боулинг. Если вы хотите слыть человеком из высших слоев, никогда – слышите, никогда! – не ходите в боулинг. Лишь покажитесь там – и вы мигом потеряете статус человека из высше-среднего класса. Боулинг так популярен в пролетарской среде в силу целого ряда причин. Во-первых, одновременно с собственно боулингом вы можете пить и курить. Во-вторых, вы сразу попадаете в свою команду, получаете модную форменную футболку, у которой над кармашком машинной строчкой вышито ваше имя. В-третьих, этот вид спорта не требует изнурительных тренировок, оставляющих от человека одни мышцы да жилы: вы можете играть вполне прилично и при этом не растерять свой уютный пролетарский жирок. В последние годы предпринимаются попытки приподнять социальный статус боулинга разнообразными эвфемизмами и прочими изяществами: то, что называлось проходом , теперь стало дорожкой , а канавки превратились в желобки . Не помогло. Боулинг остается классическим пролетарским спортом, и много его для пролетария не бывает: сначала в местной лавке религиозных товаров он покупает дощечку с молитвой игрока, а в субботу днем, заполнив холодильник до отказа банками пива Miller, устраивается поудобней перед телевизором и неотрывно следит за каждым движением команды «Боулинг за доллары».

Сказанное подводит нас к вопросу о классовой подоплеке таких явлений, как спортивный болельщик и зритель. Ввиду скудости в этой стране возможностей наблюдать за такими англофильскими экзерсисами, как крикет и поло, высшие слои прикипают более всего, пожалуй, к теннису, даже если турниры проходят на свеже-опролетаренных – иными словами, обновленных – кортах в нью-йоркском Форрест-Хиллз. Смотреть гольф – тоже вполне прилично, равно как и парусную регату на кубок Америки в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Лучше, конечно, смотреть их вживую, а не по телевизору, – ведь поездка позволит продемонстрировать затраты на то, чтобы добраться до места событий. Если же говорить о телевидении, то после гольфа идет бейсбол, а потом футбол. Потом хоккей на льду. Потом бокс, гонки на легковых автомобилях, боулинг. Наконец, на самом дне – дерби на роликах. Это представление было некогда очень популярно среди рекламодателей – пока они не обнаружили: увлеченные им зрители принадлежат к настолько низким, если не сказать нищим, слоям, что являют собой аудиторию, совершенно бесперспективную для рекламы, которая попросту не сможет купить ничего – ни моющих средств, ни средств от изжоги, ни пива. Так что в рекламной отрасли зрительская аудитория дерби на роликах получила прозвище «негодные отбросы», и само действо, привлекавшее эту аудиторию, вскоре исчезло с телевидения.

Можно выделить два мотива, которые толкают средний класс и пролетариат к одержимости спортом. Первый – они проигравшие и потому рвутся идентифицировать себя с победителями, их одолевает потребность плясать и орать «Мы первые, мы впереди!», гордо вскидывая при этом палец в непристойном жесте. Один хоккеист описал это так: «Весь смысл игры профи – в том, чтобы выигрывать. Это то, что мы продаем. Мы продаем это уйме людей, которые в своей обычной жизни вообще ничего не выигрывают. И тут они ощущают связь со своей командой, с командой победителей». Помимо этой тяги к восполнению недостатка в успешности, средний класс и пролетариат ценят спорт за то, что он позволяет предаваться педантизму, догматизму, ведению учета, овладевать тайным знанием и псевдопремудростью, которая обычно ассоциируется с классами, чье положение позволяет им «принимать решения», «влиять на мнения» и «распоряжаться». Ежегодный чемпионат США по бейсболу и «Супербоул» дают каждому мужчине возможность вести себя, как ученый зануда, изображать заглянувшего в бар представительного педанта, на короткое время подражать высшим классам – которые славятся своей привычкой небрежно обронить веское словцо или убедительно высказать точку зрения. Иными словами, чемпионат по бейсболу и «Супербоул» даруют две безвредные возможности – приходящиеся, по странной случайности, словно об этом позаботилась сама Природа, на дни зимнего и летнего солнцестояния,– простому человеку немного пополнить запасы самоуважения. И потому они совершенно необходимы – так же как священные демократические праздники и ритуальные поводы. Даже если пролетарий не знает, почему команда «Юнион Карбайд» идет в выигрыш или проигрыш, все равно, будучи специалистом по «трудным вопросам игры», он может притвориться, будто здорово разбирается в том, почему «Чарджеры» или «Доджеры» выиграют на этот раз, – и это срабатывает, удовлетворяя мощную потребность. И дебаты в баре или гостиной по поводу этих событий служат симметричным отражением в пролетарской среде тех дебатов, которые высшие классы ведут в законодательных собраниях и судах, а проницательная оценка, тщательное взвешивание доказательств и глубокомысленный анализ умозаключений замечательно копируют материалы ученых конференций и семинаров. Вдобавок сатира и нападки на тех, кто придерживается противоположной точки зрения, особенно если дело происходит в баре, – есть пролетарский аналог дерзко разливаемой театральной и книжной критики, тоже подчас весьма оскорбительной.