Вальтер Беньямин: Бодлер

Эта ожесточенная ярость – la rogne – была тем чувством, которое полвека питало парижских конспираторов в баррикадных боях.

«Именно они, – утверждает Маркс об этих заговорщиках, – возводят первые баррикады и становятся командирами» [16] Marx und Engels, Bespr. von Chenu und de la Hodde, op. cit. S. 556. .

В самом деле, в фокусе конспиративного движения находится баррикада. У нее своя революционная традиция. Во время Июльской революции город покрыли более четырех тысяч баррикад [17] Ajasson de Grandsagne, Maurice Plaut. Révolution de 1830. Plan des combats de Paris aux 27, 28 et 29 juillet. Paris, s. a. .

Когда Фурье [18] Фурье, Шарль (1772–1837) – французский социалист, критик современной ему «цивилизации» и автор нового устройства будущего общества, в основе которого – «фаланга», ячейка, сочетающая промышленное и сельскохозяйственное производство. – Примечание Александра Белобратова. понадобился пример travail non salarié mais passionné [неоплачиваемой, но делаемой со страстью работы], то он не нашел ничего более подходящего, чем строительство баррикад. Гюго в «Отверженных» ярко описал сеть этих баррикад, оставив в тени их защитников. «Невидимый дозор мятежа бодрствовал всюду и поддерживал порядок, то есть ночной мрак <���…>. Око, взиравшее с высоты на этот сгусток тьмы, быть может, уловило бы там и сям мерцавший свет, подобный огонькам, блуждающим среди развалин; этот свет выхватывал из мрака ломаные, причудливые линии, очертания странных сооружений: то были баррикады» [19] Victor Hugo. Oeuvres complètes. T. 8: Les misérables. IV. Paris, 1881. P. 522–523. . (Перевод К. Локса)

В оставшемся незаконченным обращении к Парижу, которое должно было завершить «Цветы зла», Бодлер не может распрощаться с городом, не помянув его баррикад; он говорит о «магических булыжниках, вздымающихся ввысь твердынями» [20] I. P. 229. .

Правда, «магическими» эти булыжники стали у Бодлера, потому что ему были неведомы те руки, что их громоздили. Однако именно этот пафос был, возможно, вдохновлен бланкизмом. Сходным образом бланкист Тридон восклицает: «О force, reine des barricades <���…>, toi qui brilles dans l'éclair et dans l'émeute <���…>, c'est vers toi que les prisonniers tendent leurs mains enchaînées». [«О сила, царица баррикад <���…>, ты, блистающая как молния в порыве мятежа <���…>, к тебе узники воздевают руки, закованные в кандалы».] [21] Цит. по: Charles Benoist. La crise de l'état moderne. Le «mythe» de «la classe ouvrière». // Revue des deux mondes, 84e année, 6e période, t. 20, 1er mars 1914. P. 105.

В последние дни Коммуны пролетариат уполз за баррикады, словно раненый зверь в свою нору. Одной из причин поражения Коммуны стало то, что рабочие, привычные к баррикадным боям, не могли решиться на открытое сражение, необходимое для того, чтобы остановить Тьера. Эти рабочие, как пишет один из недавних историков Коммуны, предпочитали «встрече в чистом поле бой в своем квартале <���…> и, если придется, смерть за булыжной баррикадой одной из парижских улиц» [22] Georges Laronze. Histoire de la Commune de 1871 d'après des documents et des souvenirs inédits. La justice. Paris, 1928. P. 532. .

Самый главный из парижских баррикадных командиров, Бланки [23] Бланки, Луи Огюст (1805–1881) – французский коммунист-утопист, руководитель тайных республиканских обществ. Успех социальной революции связывал с заговором организации революционеров. – Примечание Александра Белобратова. , сидел тогда в своей последней тюрьме, в форте Торо. В нем и в его товарищах видел Маркс, вспоминая Июньскую революцию, «подлинных вождей пролетарской партии» [24] Marx К. Der achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte, op. cit. P. 28. .

Невозможно, пожалуй, переоценить революционный авторитет, которым пользовался тогда Бланки, сохранив его до самой смерти. Пожалуй, только Ленин был единственным после Бланки, чьи черты пролетариат хранил с такой ясностью. Запомнились они и Бодлеру. На одном из листков сохранились его беглые зарисовки, среди которых есть и профиль Бланки. Понятия, используемые Марксом в характеристике парижской среды конспираторов, впервые позволяют выявить двойственное положение, которое занимал в ней Бланки. С одной стороны, за Бланки не без оснований закрепилась слава путчиста. Он предстает политиком того типа, который, как говорил Маркс, считает своей задачей «упредить процесс революционного развития, искусственно довести его до критической точки, вызвать революцию, импровизируя, не создавая для нее предпосылок» [25] Marx und Engels, Bespr. von Chenu und de la Hodde, op. cit. S. 556. .

Если противопоставить этому сохранившиеся описания Бланки, то он предстает скорее одним из habits noirs, конкурировавших с профессиональными конспираторами. Вот как описывает один из очевидцев бланкистский клуб Парижского центрального рынка: «Чтобы получить точное представление о впечатлении, которое сразу же производил бланкистский клуб – в отличие от двух клубов, которые принадлежали тогда… партии порядка, лучше всего вообразить себе публику „Комеди Франсез“ в тот день, когда играют Расина и Корнеля, и для контраста – толпу простонародья, заполняющую цирк, в котором акробаты выполняют головокружительные трюки. Пришедший оказывался словно в храме, в котором совершается ортодоксальный обряд конспирации. Двери были открыты для каждого, но вновь приходили лишь те, кто стали адептами. После удручающего шествия угнетенных <���…> поднимался жрец святилища. Предполагалось, что ему предстоит резюмировать жалобы его клиентов, народа, представленного полудюжиной самонадеянных и раздраженных олухов, только что выслушанных. На деле же он давал характеристику ситуации. Его внешность была отменной, одеяние – безупречным, черты лица – утонченными, выражение лица – спокойным, лишь изредка угрожающая, дикая молния проскальзывала в его глазах. Они были маленькие, узкие и пронзительные, обыкновенно взгляд их был скорее дружелюбным, чем жестким. Его речь была размеренной, отечески наставляющей и ясной; из всего, что я когда-либо слышал, эта речь менее всего походила на декламацию, в этом ее можно было сравнить разве что с речью Тьера [26] Тьер, Луи Адольф (1797–1877) – французский историк и государственный деятель, возглавивший жестокое подавление Парижской коммуны в 1871 г. – Примечание Александра Белобратова. » [27] Сообщение Ж. Ж. Вейса, цит. по: Gustave Geffroy. L'énfermé, op. cit. P. 346–348. .